Стальной лабиринт. Александр Зорич

– и здесь, на Грозном, и на далекой Кларе, на Лючии и Екатерине. После установления более-менее надежной оккупации заотары ездили на своих автобусах в удаленные гарнизоны, чтобы там поднимать политморсос, совершать свои выморочные ритуалы, читать выспренные стихи…

      Вдруг водительская дверь автобуса распахнулась и на асфальт соскочил лысый гориллообразный молодец в форме рядового.

      Он энергично размахивал руками-бревнами. По всей вероятности, принял бронированных гостей за своих.

      «Странно, конечно, что обознался… Неужели настолько неопытный? Впрочем, что с него возьмешь: дем, получеловек… Да еще в денщиках у заотара! Должность, не способствующая житейской адекватности и быстроте реакции».

      Субота, не дожидаясь специального указания Растова, сразу же прошил водителя очередью из крупнокалиберного.

      Смерть наступила мгновенно. Безымянный дем рухнул наземь, раскинув мускулистые руки-бревна, словно лодка весла.

      Это убийство могло показаться бессмысленно жестоким только гражданскому человеку, голова которого наполнена карамельными пацифистскими грезами. Растов же знал: в ухе убитого – радиогарнитура. Позвать на подмогу он может одним движением. А учитывая, что с ними больше не было танка ПТ-50 с его великолепной глушилкой…

      Но капитан все равно был недоволен. Грязно сработали!

      Раскатистое эхо пулеметной очереди разбудило, казалось, всех птиц Молибденового кряжа. Теперь они метались в неумолимо сереющих небесах с тревожными обвиняющими криками.

      – Больше без моего приказа не стреляем, – глухо потребовал Растов. – Можем зацепить Нину.

      – А где она вообще?

      – Надо искать.

      – Наверное, вверх по лестнице пошли, – предположил Чориев.

      – Вот это мы сейчас с тобой и проверим. Прихвати «Алтай» и айда за мной…

      – А мы? – спросил Субота обиженно. Ему страсть как хотелось поглазеть на Пещеру Дракона.

      – А вы – согласно боевому расписанию. – Растов не стал потакать.

      После уютной утробы Т-10 предрассветный воздух оказался неожиданно холодным. Но Растов не роптал. Напротив – наслаждался каждым касанием ветра.

      «Вот не было бы заотара и Нины, не было бы войны… – думал Растов. – Сказал бы сейчас своим: старшим назначаю Фомина, езжайте домой без меня! А сам флягу с водой на пояс и – на вершину, козьими тропами. Чтобы там, сидя на яйле в опьянении мышечной усталости, глядеть на все со спокойной радостью человека, который знает, что в жизни важно, а что – шелуха…»

      А вот Чориев, хоть и вырос в горах, не уставал роптать. Мол, холодина космическая, горы опасные, ногу чуть не подвернул, и хищных зверей небось полно…

      Когда до Пещеры Дракона оставалась какая-то сотня ступеней, Растов услышал надсадные крики.

      – Помогите! Кто-нибудь! Помогите! – кричала женщина на чистейшем русском языке.

      И странное дело! То ли из-за выкрутасов акустики, то ли от нервного возбуждения Растов не смог определить: это кричит Нина