Звонок в прошлое. Рейнбоу Рауэлл

что она пишет гороскопы. Он знал ее имя. Руки у него были почти детские, но по бумаге они двигались с уверенностью взрослого художника, оставляя четкие черные линии.

      – Я и не знала, что ты рисуешь настоящей тушью, – сказала Джорджи.

      Он кивнул.

      – Можно мне посмотреть, как ты рисуешь?

      Он снова кивнул.

      Глава 7

      У матери Джорджи была впечатляющая ложбинка между грудями. Правильнее сказать, ложбина. Загорелая, веснушчатая, уходящая глубоко вниз.

      – Генетика, – сказала мать, перехватив взгляд Джорджи.

      – Что, на мамины титьки заторчала? – спросила Хизер, передавая сестре миску зеленой фасоли.

      – Наверное, – ответила Джорджи. – Я жутко устала. А мама в такой блузочке, что сама провоцирует.

      – Ну-ну, – ухмыльнулась Хизер. – Жертва еще и виновата.

      – Девочки, в присутствии Кендрика о таких вещах не говорят, – сказала им мать. – Вы вгоняете мальчика в краску.

      Кендрик улыбнулся и склонился над тарелкой со спагетти.

      Мать поймала Джорджи днем, позвонив ей на мобильник, когда та ждала звонка от Нила.

      – Приезжай. Я приготовлю обед. Я за тебя волнуюсь.

      – Не надо за меня волноваться, – вяло отбрыкалась Джорджи, но приехать согласилась.

      На обед мать подала спагетти с домашними фрикадельками. Десерт состоял из так называемого кекса-перевертыша с ананасной начинкой. До приезда Джорджи никто не садился за стол, чтобы она, едва войдя в дом, не бросилась в свою бывшую комнату звонить Нилу.

      Часы показывали половину восьмого. В Омахе было на два часа больше.

      Джорджи дважды пыталась позвонить Нилу, пока ехала сюда. Оба раза телефон переключился в режим голосовой почты. Это еще не доказывало, что он по-прежнему сидит у Дон. Как, впрочем, не доказывало и обратного.

      И вообще, глупо дергаться из-за какой-то там Дон. Их отношения с Нилом – далекое прошлое.

      Но разве не бывает так, что люди бросают своих жен и мужей, когда на их странице в «Фейсбуке» появляются друзья и подружки школьной поры?

      К тому же время было не властно над Дон. Она не старела; в любом смысле этого слова. Она всегда хорошо выглядела, и на нее всегда было приятно взглянуть. В последний раз Джорджи видела Дон на похоронах отца Нила. Сравнение было не в пользу самой Джорджи. Дон казалась куклой, которую все это время не вынимали из коробки.

      – Ты сегодня говорила с девочками? – спросила мать.

      – Я говорила с ними вчера.

      – И как они ко всему этому относятся?

      – Нормально. – Джорджи едва не поперхнулась фрикаделькой. – В их мире не случилось ничего трагического. Гостят у второй бабушки. Смотрят мультики.

      – Напрасно ты так думаешь. Дети очень восприимчивы. Они как собаки. – Здесь мать Джорджи прервала разговор, чтобы угостить фрикаделькой беременную мопсиху, сидевшую у нее на коленях. – Дети прекрасно чувствуют, когда у взрослых не все в порядке.

      – А ты, мама, напрасно сравниваешь своих внучек с мопсами. Нуми – та вообще из кошачьего племени.

      – Ты же знаешь, о чем я говорю, – сказала мать, не углубляясь в спор.

      Хизер