Нежная стерва, или Исход великой любви. Марина Крамер

– он не вписывался в ее планы, это было уже, что называется, выше крыши.

      – Извини, Наковальня, но он тебя обыщет немного, – словно уловив ее мысль, произнес Строгач.

      – Что, ты считаешь, меня недостаточно прошмонали у ворот?

      – Нет, просто не хочу до срока встретиться с Сеней Лодочником, – подмигнул он.

      – Валяй! – разрешила Коваль, поворачиваясь к Хохлу и дерзко глядя ему в лицо.

      Странное дело: строгачевский монстр, огромный, широкоплечий, вдруг покраснел до корней темно-русых волос и нерешительно провел руками по ее бедрам, обтянутым короткой черной юбкой, потом – по груди. Она прикрыла глаза, чуть откинула голову. Он тоже задышал чаще, Марина положила свои руки поверх его, и Строгач, которому это почему-то не понравилось, вдруг рявкнул:

      – Остановись, Хохол, хватит! Это не твое! – Руки монстра моментально оставили Маринину грудь в покое.

      – Иди отсюда. Хотя погоди… Коваль, тебе текилу?

      – Ты ж ее не держишь! – усмехнулась она.

      – Теперь держу. Неси, Хохол, и не мешай нам.

      Недовольный подобным раскладом телохранитель подчинился, поняв, что ему тут ловить нечего. Когда дверь за ним закрылась, Строгач подошел к Коваль, положил руки на талию, прижал к себе и тихо, серьезно спросил:

      – Ты действительно сделаешь это?

      И она так же серьезно ответила:

      – Да. И ты не хуже меня это знаешь. У меня просто нет выхода.

      – Странная ты. А говорила, что Малыша любишь до безумия.

      – И сейчас скажу. Но это не имеет отношения к любви, это – сделка. Ты хочешь меня – ты меня получишь.

      – Сложно с тобой, – вздохнул он.

      – Ошибаешься. Со мной легко и приятно.

      – Тогда не стой – раздевайся, – приказал он, отпуская ее.

      Марина чуть отошла от него и повернулась спиной, расстегивая пуговицы мохеровой кофточки. Сбросив ее, осталась в черном лифчике, следом за кофтой на пол полетела юбка. Коваль повернулась к Строгачу лицом, стоя только в белье и чулках.

      – Ты всегда носишь все черное? – спросил он хрипло.

      – Теперь – да.

      – Ты такая молодая, должна любить все яркое.

      – Это умерло в тот день, когда Егор не вернулся.

      – Но ведь скоро он вернется…

      – А я – уже нет.

      Он протянул руку, усаживая ее рядом с собой на диван, погладил грудь в кружеве лифчика, осторожно снял его и замер, разглядывая шрам от пулевого отверстия на правой груди.

      – Что это?

      – А ты не знаешь? След от пули, скрепившей наш с Малышом брак покрепче всех штампов в паспорте, – усмехнулась Марина.

      Строгач едва коснулся губами шрама, потом поцеловал женщину в губы. Странно, он совсем не походил на того Строгача, о котором Марине столько рассказывали и покойный Череп, и Малыш. Ни грубости, ни жестокости. Она готова была вынести нечто просто запредельное, а тут… Нормальный мужик, ни закидонов, ни желания доказать, что он круче всех в этом виде спорта. Опытный, горячий – но не Егор…

      Они лежали на полке в парной, и Строгач нежно гладил Марину по влажному телу:

      – Как