Остановите печать!. Майкл Иннес

он неусыпно проверяет гораздо более приземленные и не столь уж сложные перемещения светил науки, навязанные им когда-то еще даже не родившимся на свет поколениям.

      И вот в такую до боли знакомую галактику системы доктора Гропера после завершения занятий и ужина должны были войти Джеральд Уинтер и его коллеги. Для этого им пришлось под дождем пересечь два прямоугольных внутренних двора, потому что жизнь современного ученого мужа являет собой причудливую смесь самодовольства и совершенно ненужных неудобств. Сейчас, когда Уинтер со стороны наблюдал, как толпятся на крыльце под навесом все эти мантии, зонтики и столовые салфетки, выстраиваясь в очередь, ему пришло в голову сравнение со стаей облезлых сорок, линялых и мокрых ворон, и он поневоле признал, что настроение у него, мягко говоря, не самое лучшее. Плохо подготовленное чтение в часовне главы XXXIII книги «Числа» ожидаемо не слишком удалось, хотя читал он уверенно, но, быть может, несколько монотонно и скучно. Однако Маммери, куратор будущих бакалавров и признанный в колледже острослов-эксцентрик издавал громкий и презрительный возглас при каждом неверном произношении чтецом одного из этого сплошного перечисления огромного количества библейских имен, чем доставил несомненное удовольствие студентам, которых его реплики вывели из сонного состояния и повеселили.

      Вот почему Уинтер обрадовался, заметив, что Маммери сегодня вечером отправили за малый стол. Весь ужас системы Гропера как раз в том и состоял, что из вечера в вечер ты не мог знать заранее, с кем тебе придется общаться. Уже давно зародилось подозрение, что престарелый Пакстон, куратор студентов, изучавших математику, в чьи обязанности входил надзор за порядком рассадки, запутался в ней и, блефуя, сделал процесс совершенно спонтанным и произвольным. А однажды разразился настоящий скандал, когда профессору эсхатологии велели занимать малый стол три вечера подряд. Обычно профессора – люди воспитанные и общительные, а потому Маммери был единственным в колледже, кому, казалось, даже нравилось продиктованное доктором Гропером уединение за отдельным столом. Но на самом деле Маммери мошенничал. Малый стол на то и был малым, что легко сдвигался с места, и у Маммери вошло в привычку украдкой перемещаться вместе с ним так, чтобы подслушивать разговоры за средним столом. Это позволяло ему, делая вид, будто он предается отстраненным размышлениям, готовить почву для своих острот, которые он с таким успехом пустил, например, в часовне против Уинтера.

      Сам же Уинтер, все еще в некотором раздражении предвидя хлопоты, возникшие из-за Паука, обнаружил, что его направили за средний стол вместе с ректором и доктором Буссеншутом. Чуть позже к ним присоединился Бентон, как раз тот самый старший куратор, у которого предстояло испросить дозволения на внеурочный отпуск для Тимми. «Едва ли можно даже нарочно составить более неприятную компанию за одним столом», – подумал Уинтер. Бентон считал Буссеншута