Царь Иоанн Грозный. Лев Жданов

тоже.

      Здравицы князя великого Ивана, и княгини Елены, и гостьи-царицы пили. Не забыли и мужа ее отсутствующего, Шиг-Алея.

      На загладку сама княгиня гостье чашу поднесла, не с вином – с медом сладким, на «мушкате» сыченном. Мед просила выкушать и у себя на память оставить чашу.

      И, кроме того, много подарков дорогих увезла в колымаге своей татарская царица, из гостей уезжая домой.

      Казначей Головин, дневную запись расхода проглядев, только в затылке почесал.

      Заметил это Шуйский и говорит:

      – Не тужи, Владимир! Нонешние «поминки» наши Казань будет помнить… с годами, по времени вдесятеро отдаст…

      И не ошибся старый, умный боярин.

      Усталые, но довольные расходились бояре.

      Усталая Елена, уходя на покой, крепко расцеловала сына.

      – Умник ты у меня нынче был, Ваня! Настоящий царь!

      И, сдав сына дядькам, ушла.

      – Настоящий царь! – шептал, засыпая, Иван.

      И чудные сны грезились в эту ночь ребенку.

      Ликовала и Елена.

      Русь крепла у всех на глазах. По завещанию князя Василия, каменной стеной, в пять верст длиною, обвели Белый, или Китай-город. На окраинах восточных, откуда кочевые орды шли, там новые, крепкие городки, а то и целые города поставлены… Подати да оброки людские не прибавлены, а убавлены. Людей больше стало, а трата меньше пошла.

      Суд правый наряжать решили бояре, обидчиков-воевод и наместников сократить, чтобы народу легче вздохнулось… Денежная неурядица тоже наладилась. Со всего царства собиралась монета серебряная, резаная, легковесная, порченая. С «копьем» стали серебро в гривенки чеканить. Сидит на коне великий князь с копьем в руке. И те новые гривенки полновесные везде пошли и копейными называют. Не стало брани и драки по торгам из-за того, что вместо трех полных рублей полтора их только в гривенке. А весом новая «копейка» тяжелее, выгодней даже прежней… Рад торговый люд.

      А кто, по лихости, резаной, старой деньгой промышлял или поддельные гривны сбывал, тех казнили нещадно, олово расплавленное в горло им вливали, головы рубили, четвертовали по площадям.

      «Еще год-другой, – думала Елена, – и заботы сами спадут. В покое заживу… с милым моим… А там сын, Ваня, подрастет… спасибо нам за все скажет…»

      И сладко уснула Елена, убаюканная надеждами!

      Удар из-за угла

      Год 7046 (1538), 3 апреля

      Минуло ровно четыре года и четыре месяца со дня кончины великого князя Василия Ивановича и воцарения первенца его, трехлетнего Ивана IV Васильевича.

      Конечно, воцарение это и по завету покойного, и по самой силе вещей было только на словах, а царством правит мать осьмилетнего государя, Елена Глинская, которой и самой-то едва ли лет двадцать шесть – двадцать семь минуло.

      Помогают молодой правительнице нести бремя государственных забот все те бояре, которых назначил Василий, за исключением одного – Михаила Глинского.

      Другой занял его место, окончательно вытеснив из числа дворцовых вельмож родного дядю царицы Елены, князя Михаила.

      Этот