Братья. Юрий Градинаров

после подъема, а селяне заняли места у столов, из дома вышла Катерина, грациозно неся пышный каравай с посаженной на нем хрустальной солонкой. Остановилась, низко поклонилась гостям и подала хлеб-соль Кривошапкину:

      – Милости просим, гости высокие, к столу нашему.

      Михаил Фомич в ответ поклонился, поцеловал молодку в щеку, бережно отломил кусочек хлеба, макнул в соль и положил в рот. Александр Петрович с интересом разглядывал каравай:

      – Такой красивый хлеб и ломать жалко!

      На румяной корке каравая изваяны пароход и надпись: «Милости просим в Дудинское».

      – Надо же, целая картина из теста. Кто ж у вас мастак такой?

      Екатерина зарделась. Тут нашелся Киприян Михайлович.

      – Как кто? Катюша! Она на все руки. Да вы попробуйте, каков хлебец на вкус. Тогда и восхищайтесь! – засмеялся Сотников.

      – Жаль портить такую красоту, а надо – для полной оценки, – сказал судовладелец, отправил в рот ломтик каравая и передал хлеб дальше. Ощипанная коврига пошла по кругу, уменьшаясь в весе, и вскоре осталась одна солонка. Когда и гости, и хозяева, кому досталось, насладились вкусным хлебом, Михаил Фомич строго посмотрел на перешептывающихся, требуя тишины:

      – Уважаемые граждане! Сегодня мы являемся свидетелями исторического события! Впервые за полярный круг прибыл пароход – чудо мореплавания. Он доставил сюда пассажиров, почту, товары. Этот пароход построил на средства своей компании Александр Петрович Кытманов, а привел сюда капитан Николай Григорьевич Бахметьев. Рейс был не из легких. Но мы убедились, мощные пароходы смогут ходить на Север. Пройдет немного лет, и таймырская тундра наполнится гудками судов, спешащих до Гольчихи или до самого Санкт-Петербурга. Оживут енисейские берега новыми селами и городами, заводами и фабриками. И будет наша губерния жить и процветать во благо России.

      В воздух полетели накомарники, послышались крики «Ура!».

      – А теперь, дорогие гости и хозяева, прошу всех к столу, – жестом пригласил Киприян Михайлович.

      Народ застучал о стол мисками и чашками, требуя долгожданного угощения.

      Катюша окликнула приказчиков:

      – Ну-ка, братцы, шевелитесь! Уха поспела, пора подавать.

      Казаки с мутными четвертями проворно двигались вдоль столов. Кривошапкин, выждав, когда миски задымили ухой, а медовуха запенилась в кружках, крикнул во всю мощь:

      – Господа! Тост за государя и его семью!

      Михаил Фомич понимал, что это дежурная, приевшаяся, но самая короткая здравица. Его должность начальника Туруханского края требовала подобных слов, хотя они не вызывали у людей восторга. Но они выпили, правда, каждый за свое. Кытманов и стоящий рядом пристав Зверев равнодушно обмахивались платочками от комаров, не реагируя на тост.

      – Господа! Комар комаром, а за государя выпить след! – укорил их Кривошапкин.

      Киприян Михайлович отпил несколько глотков и искал глазами Катерину:

      – Ах, вон она где! Пригубила квасу, а