История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов. Сьюзен Уайс Бауэр

же солдаты продолжили свой путь к Константинополю; вероятно, Стилихон приказал им присоединиться к восточной армии – одолжение императору Востока Аркадию. Когда войска подошли к стенам города, Аркадий вышел их приветствовать, и полководец Руфин шел за ним. Поэт Клавдий Клавдиан, современник императора, так описывает последовавшие события: когда Руфин шел за императором вдоль сомкнутых рядов, солдаты

      «…заходят тем временем сзади,

      Широкою строй изогнув дугой и готовясь нежданно

      Оба конца ее сблизить в кольцо. Начинает сужаться

      Поле, сдвигается щит ко щиту, все круче и круче

      Изгиб, сводящий крыло и крыло постепенно и мерно…

      Тут из ратных рядов бросается самый отважный,

      Меч наготове, пылает лицо и яростно слово…

      Вслед за одним бросаются все – и ударами копий

      Тело дробят, острия все в одном согреваются мясе…

      Этот рвется ногтями к еще не смеженному взору

      Алчных очей, тот схватил, как добычу, отъятую руку,

      Третий ногу отсек, четвертый плечо из сустава

      Вывернул; этот в спине позвонок с позвонком разымает,

      Этот печень, тот сердце, тот полные вздохом последним

      Легкие вырвал на свет. Мало места для мести, простора

      Для ненавидящих нет!»⁶

      Официальная версия Запада гласила, что все произошло случайно и без приказа. Но Клавдиан настаивает на том, что готский солдат, первым поразивший Руфина, вырвался вперед с криком:

      «Это гонимый тобой Стилихон своею десницей

      Здесь поражает тебя!»

      Не он один приписывал планирование нападения Стилихону. Зосима, которого не приводили в восторг оба деятеля, стоявшие за престолами империи («В вышеназванных городах, – жалуется он, – деньги из всех налогов следовали в сундуки Руфина и Стилихона»), также был согласен с тем, что это убийство заказал Стилихон.⁷

      Если Стилихон и вправду отдал такой приказ, это был его первый шаг на пути к расширению своей власти на всю империю. Но освободившееся место тут же занял другой приближенный слабохарактерного Аркадия – евнух Евтропий.

      Если верить Зосиме, Евтропий был не лучше погибшего Руфина. Он был «отравлен благосостоянием, и в своем воображении поднимался выше облаков». Он был опаснее Руфина, поскольку знал своего врага. «Он знал, – говорит Зосима, – что Стилихон всевластен на Западе; потому… уговорил императора созвать сенат, чтобы с помощью закона объявить Стилихона врагом империи»?

      Евтропий не был императором, он не мог двинуть армию против мощи Запада. Но вместо этого он мог прибегнуть к закону. Так он и поступил, полностью обнажив всю двойственность Римской империи. Империей правили два императора из двух столиц, и лишь земли, которыми они правили, всё еще носила одно общее имя. Однако трещина, разделившая страну надвое, теперь стала явной: Стилихон, покровитель Запада, на Востоке был объявлен вне закона.

      СРАВНИТЕЛЬНАЯ