Ласточка. Наталия Терентьева

монастыри, ездила пару раз с родителями и Артемом на экскурсии в Подмосковье, в Псков. И совершенно растерялась, когда они с отцом подъехали к старой кирпичной стене, похожей на стену заброшенного завода. Часть кладки осыпалась, когда-то красивая башня на резко заворачивающем углу стены неровно потемнела, как будто ее облил, балуясь, бурой краской какой-то великан. Они оставили машину невдалеке и обошли монастырь. Ника смотрела на отца и понимала, что он волнуется. Антон начинал что-то говорить, замолкал, ерошил короткие волосы, беспрестанно поправлял очки, снимал их, надевал снова, то смеялся, то хмурился, взглядывая на часы. Они договорились приехать к трем, а приехали раньше.

      – Ника, дочка, я, наверно, не пойду, – неожиданно сказал отец. – Иди одна.

      – Пап…

      – Сразу не пойду. Ты иди, там… поговори с мамой, а я… потом. – Отец растерянно пожал плечами и отвернулся, пряча глаза. – Ну вот так. Прости меня.

      – Пап, я одна боюсь… – Ника держала цветок и в нерешительности смотрела на отца. – Я не знаю…

      Антон погладил Нику по спине и протянул ей пакет с пирогом, который Ника пекла накануне вечером.

      – Мама рада будет тебя видеть, я знаю. Только… Я никак не скажу тебе… Надо было раньше сказать, но я не знал, как ты отреагируешь…

      Ника вопросительно взглянула на отца.

      – Обещаешь, что… – Антон замолчал.

      – Что, пап? Что такое? – Ника встревожено заглянула ему в глаза.

      – Я не говорил тебе… Понимаешь… В монастыре нельзя жить, если у тебя есть семья, муж и ребенок… Поэтому я вроде как брат ее…

      – А я кто?

      – Племянница.

      – Ничего себе… Папа… Ты мог мне дома сказать… А ты давно это узнал?

      Антон не сразу ответил, виновато крутя головой.

      – Ну прости. Сразу знал, конечно. Я же мог позвонить в монастырь и сказать случайно что-то не то… Поэтому Анна меня предупредила. Я сам не знал о таких правилах.

      – А как же она… Ничего себе… Как же она – всех обманула, да?

      – Я… Если честно, я не знаю, дочка. Раз ее взяли… Разрешили, наверно. Не знаю. Но когда я звоню узнать о ее здоровье и передать привет, то говорю, что звонил брат.

      – А они не удивляются, что брат так часто звонит? – усмехнулась Ника. – Что? Или ты мне привет от нее передаешь, а сам… – Ника ахнула от своей догадки. – Пап, я права? Никаких приветов мне мама не передавала, так?

      – Не совсем… Не время сейчас говорить… Это я виноват, все не знал, как сказать.

      – Молодец! – Ника похлопала отца по руке ниже плеча. – Офицерский поступок! Мужественный, честный.

      – Не мучай меня, Ника, пожалуйста.

      Ника прижалась к отцу.

      – Да, прости. Все хорошо. Я все поняла. Мамой не называть, да?

      – Ну… тихо только если. И не плакать.

      – Я не буду плакать, – сказала Ника. – Не волнуйся.

      Анна молча взглянула на Нику, когда та, увидев мать на лавочке, узнавая и не узнавая ее в черном