Интервенция против мировой революции. Разведывательная предыстория «Северной экспедиции» Антанты (1917—1918 гг.). Андрей Иванов

исследования охватывают 1917—1919 годы. Этот период совпадает с активным вмешательством Британской Империи во внутриполитическую жизнь России с использованием средств дипломатического, агентурного и вооруженного воздействия. Выбор подобных временных рамок обусловлен тем, что именно эти события, по мнению ряда современных специалистов, способствовали формированию представления о вооруженных силах и специальных службах, как «фундаментальном инструменте политических действий, как внутри страны, так и за рубежом»11.

      Начальная дата исследования предопределена свержением монархии и зарождением революционной нестабильности в стране, что сделало Россию потенциально уязвимой для внешнего воздействия ввиду неустойчивости внешнеполитического курса нового правительства, не обладавшего, к тому же, достаточной легитимностью. Соответственно, конечная дата исследования связана с отказом руководства Британии от использования силовых методов решения «русского вопроса» ввиду их недостаточной эффективности в сложившейся военно-политической ситуации.

      Территориальные рамки исследования ограничены Европейским Севером России в границах антибольшевистской Северной области, то есть территорией, подконтрольной антибольшевистским силам в период иностранной интервенции. Данный регион, по мнению большинства историков12, стал зоной наиболее тесного сотрудничества участников Белого движения с иностранными силами, игравшими здесь заметную роль в политической, экономической, военной, даже религиозной жизни. Вопреки мнению британского исследователя Л. Рея, «таинственные арктические пустыни попали в центр внимания глобальной политики»13 не в конце XX века, а еще в его начале. Новейшие исследования показывают, что именно этот регион в указанный период времени стал центром концентрации геополитических, экономических, идеологических и иных противоречий между «великими державами», обусловленных разным видением мирового устройства после окончания Первой мировой войны.

      Вместе с тем, необходимо принять во внимание тот факт, что любой регион не является замкнутым, изолированным территориальным образованием, а находится в постоянной взаимосвязи с иными регионами и странами. Опираясь на тезис советского социолога Н. А. Аитова о том, что регион – это не только территориальное образование, но больше «социально-экономическая общность, определяемая единством экономической, политической и духовной жизни»14, можно утверждать, что экономические и политические границы региона могут не совпадать с границами географическими. Это обстоятельство нельзя упускать из виду, так как «интервенция резко расширила содержательные, пространственные и масштабные рамки гражданской войны, подняла внутренний военный конфликт в России на международный уровень»15. Соответственно, для комплексного описания деятельности

11

См.: Freire J. The Military and Political Intervention: Ideological Trends and Contemporary Contexts. // RCCS Annual Review. 2010. №2.

12

См.: Минц И. И. Английская интервенция и северная контрреволюция. М.—Л., 1931.; Мымрин Г. Е. Англо-американская интервенция на Севере и ее разгром. Архангельск, 1953.; Footman D. Civil War in Russia. London, 1961.; Kettle M. The road to intervention, March – November 1918. New-York, 1988.; Голдин В. И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. 1918—1920 гг. М., 1993.; Moore P. Stamping out the Virus: Allied Intervention in the Russian Civil War, 1918—1920. Atglen, 2002.; Новикова Л. Г. Провинциальная «контрреволюция»: Белое движение и Гражданская война на русском Севере, 1917—1920. М.: Новое литературное обозрение, 2011. и др.

13

Арктические подводные операции. /Под ред. Л. Рея. Л.: Судостроение, 1989. С. 6.

14

Аитов Н. А. Социальное развитие регионов. М.: Мысль, 1985. С. 59.

15

История военной стратегии России. /Под. ред. В. А. Золотарева. М., 2000. С. 127.