Последние из Валуа. Анри де Кок

распоряжайся нами, убийца!.. Если ты жаждешь моей жизни, то бери ее, но пощади моих детей, мою жену, моих друзей!

      – Солдаты, возьмите этот стол – он мне мешает! – приказал дез Адре, не отвечая барону.

      Стол был отодвинут к окнам; при этом погасло несколько канделябров.

      – Принесите факелы! – скомандовал дез Адре. – Ничего не видно!

      Тигр желал во всех подробностях насладиться зрелищем поставленной им трагедии.

      Четыре солдата, с факелами в руках, живыми кариатидами встали по обе стороны зала.

      – Вот о чем я хочу просить вас, господа, просить, а не приказать, – снова начал дез Адре. – Я хочу говорить с вами всеми, но предварительно должен вам признаться, что меня ничто так не может вывести из терпения, как жесты моих собеседников, а потому прошу вас теперь подвергнуться одной формальности, хотя и довольно неприятной для дворян, но тем не менее необходимой; эта формальность состоит в том, что вам свяжут руки… Ну, господин барон де Ла Мюр и любезный граф де Гастин, не угодно ли вам будет подать прочим господам пример? Мне крайне грустно, что вы давеча вынудили меня к столь тяжелым аргументам, которые стоили жизни некоторым из вашего круга, – надеюсь, вы не заставите меня повторить их!

      Ропот негодования ответил на предложение дез Адре.

      Нет сомнения, что все скорее согласились бы умереть, чем подвергнуться бесчестью, тем более что оно и не гарантировало им жизнь; но у них еще теплилась надежда на то, что, согласившись на постыдное требование врага, они спасут своих жен, сестер и дочерей.

      Они покидали шпаги.

      – Сдаемся! – крикнули они.

      – Но я не сдаюсь, – сказал граф де Гастин и обратился к Этьену и Полю, указывая пальцем на дез Адре.

      – Этот подлец хочет не только нашей крови, но и чести, а вы слушаетесь его, покоряетесь ему?.. Вперед! Он просил меня подать пример – я и подаю! Вперед, друзья!

      – Вперед! – повторили братья, воодушевленные словами зятя.

      И, не глядя, следует ли кто за ними, трое мужчин ринулись вперед.

      Тут уже не десять, но сорок аркебуз опустились, но Бланш и баронесса де Ла Мюр повисли на шее – первая – мужа, вторая – сыновей, – воскликнув:

      – Вы хотите, чтобы мы все погибли?

      «Какая разница – минутой позже, минутой раньше?» – могли бы ответить им, но кто же не послушает любимого человека.

      Наклонившись к супруге, Филипп шепнул ей несколько слов, которые сперва заставили ее вздрогнуть, а затем твердо ответить:

      – Клянусь!

      – Будь тогда по-твоему! – произнес Филипп и, тяжело вздохнув, переломил шпату надвое.

      Несколько минут спустя все, не исключая и прислуги, стояли со связанными руками перед дез Адре, ожидая его приговора.

      Он сел посреди зала в кресло; Ла Кош и Сент-Эгрев стали по обе его стороны.

      – А теперь, господа, когда все успокоились, мы можем и поговорить, – сказал дез Адре медленно, с дьявольской улыбкой обводя взглядом женщин, рыдавших возле трупов. – Нельзя ли потише выражать вашу печаль, сударыни? Поверьте, я очень сожалею о случившемся несчастии и рад бы поправить беду, но что