Надежда-прим. Александр Берг

там как-то был, случайно: целые поляны большущих белых грибов и ягод, егеря говорят, для зверей. А зверей-то и нет… Ни одного! Нигде!

      Но это всё Мокрова не касается. И котлован под сауной тоже. А вот сауна – касается, и строилась она под его неусыпным присмотром по приказу самого генерального директора, а может, и министерства среднего машиностроения. Всё, так сказать, для трудящихся. Конечно, всех трудящихся там не перепаришь, их даже по открытой информации тридцать тысяч. Так что, только отдельных представителей, то есть, самых преданных и достойных.

      Но сауна у Мокрова – ого-го! Мировая сауна! Сахара! Может быть, лучшая в области, а может, и во всей Финляндии! Поэтому если, не дай бог, послезавтра дождь или снег, трудящихся – в недостроенный кинотеатр, а их представителей во главе с генеральным директором, само собой разумеется – в сауну. Парок там – чистейший, после него ничего не страшно: ни дождь, ни грязь, ни радиация, ни эта, прости Господи, Горбостройка!

      Но это всё – прошлогодний снег. Мокров посмотрел в стоящее напротив стола большое зеркало и скорчил смешную рожу. Собственное отражение в зеркале не рассмешило, скорее, напугало. Таким он себя ещё, кажется, не видел. На голове определённо стало больше седых волос! Или нет, волос, вообще-то, стало меньше, и все они – седые! Куда же это годится: лысый и седой! Это же гораздо хуже, чем просто лысый!

      – Тогда пускай выпадают все! – обиженно буркнул директор. – Все, как один! Седых не жалко!

      А всё из-за этих кур! Вечером у него, понимаешь, званый ужин. Приглашена вся родня. А это без малого человек тридцать. Разумеется, без детей и совсем дряхлых стариков. Такая большая родня! Как в Средней Азии! Предстоит, можно сказать, генеральная репетиция послезавтрашней премьеры. А курей для «цыплят табака» нет! И где их взять, если каждую курицу на птицефабрике отпускают по именному указу самого председателя облисполкома. Теперь всё – только по именному указу! В стране – опять военный коммунизм, революция пожирает своих детей! Это как-то можно понять… но при чём тут куры!

      Мокров вышел на каменное крыльцо дирекции. Тяжёлые, высоченные сосны подпирали территорию базы с трёх сторон, загораживая небо. С четвёртой стороны – тёмно-зелёное озеро Кисегач. Зимой его можно вдоль и поперек перейти на лыжах, а летом – вплавь не переплыть. Вода и в самый адский зной прогревается только у берега, а дальше – смертный холод до самого дна. Даже с борта лодки или катамарана смотреть на воду страшновато – притягивает, как омут.

      Когда шёл к озеру, под ногами скрипели шишки и жёлтая прошлогодняя хвоя. Белка стремительно пробежала по сосне почти до самой верхушки, уронив на голову ядрёную шишку. Ему показалось, что специально. Шишка, как осколок снаряда, просвистела у самого виска. Мокров погрозил белке пальцем.

      – Дура хвостатая! Чтоб тебя!

      Белка обиделась, заносчиво вильнула хвостом и перепрыгнула на другое дерево.

      На берегу озера товарищ директор разулся и пошёл по песку босиком. Песок был жёсткий и холодный, какой-то