Дочь Великого Петра. Николай Гейнце

князь Луговой, державший свое письмо открытым.

      И он продолжал:

      – «Жизнь без тебя точно пустыня, которой я блуждаю, мучимая тоской и грустью…»

      – Да ведь это мое письмо! – вскричал Свиридов.

      – Совсем нет, мое! – отвечал князь. – Оно даже начинается – «Милый Сережа».

      Иван Иванович Шувалов сличил записки. Они были как две капли воды похожи одна на другую.

      – Здесь даже не требуется суда Соломона, – заметил он. – Всякому свое.

      Князь и Свиридов посмотрели друг на друга, обменялись записками, пробежали их молча глазами и возвратили друг другу, затем снова посмотрели друг другу в глаза и вдруг гомерически расхохотались.

      Они оба, скорее, упали, нежели сели на один из диванов, продолжая неудержимо хохотать. Шувалов только смотрел на них. На его красиво очерченных губах тоже играла улыбка.

      – Ну, – сказал он им, когда они перестали смеяться. – Стоило из-за этого убивать друг друга? Если бы я не подал вам совета объясниться хладнокровно и обстоятельно, один из вас, быть может, через несколько дней лежал бы в сырой земле. Эх вы, юнцы! Знайте же раз навсегда, что не стоит драться из-за женщины!.. Положим еще, если бы из-за законной жены! Да и то…

      – Что теперь нам делать? – спросили в один голос оба соперника.

      – Иван Иванович, дайте нам совет, – обратился к Шувалову Свиридов.

      – Посоветовать что-нибудь очень трудно… Впрочем, вот что… Садитесь за этот стол, я дам вам карты, и вы, совершенно спокойно, без всякого волнения, всякой ревности, с картами в руках вместо шпаг, можете оспаривать друг у друга вашу возлюбленную и дадите обещание заранее подчиниться велению судьбы.

      – Нет сомнения, что это было бы весьма благоразумно, – сказал князь Луговой. – Но в чем же, собственно говоря, состояло бы здесь наказание для этой женщины? Ведь в данном случае необходимо, чтобы порок был наказан.

      – Прекрасно, – заметил Иван Иванович с тонкой иронической улыбкой, – но я не вижу здесь добродетели, которая должна бы восторжествовать.

      – Перестаньте шутить, Иван Иванович. Во всяком случае, женщина, которая, вследствие обмана и кокетства, готова была причинить такое страшное несчастье, должна потерпеть наказание. Что скажете вы на это, Петр Игнатьевич?

      – Дорогой князь, я нахожу это приключение до того смешным и так много хохотал, что не имею решительно никакого мнения…

      – Итак, карты вам не нравятся? – сказал Шувалов. – А между тем это было бы средство очень легкое и практическое.

      – Нет, – отвечал князь Луговой, – оно мне не по вкусу.

      – Есть еще другое средство, а именно – пусть каждый из вас, по обоюдному согласию, обещает никогда не встречаться с изменницей. Увидя, что ее оставили так внезапно, она, быть может, поймет, какую страшную ошибку сделала. Наверное, она почувствует сожаление и некоторого рода тревогу.

      – Этого недостаточно.

      – В таком случае говорите сами, чего вы хотите?

      – Если бы мы пришли к ней с письмами в руках и показали их ей, не говоря ни слова, а затем