Цветы из огненного рая. Сара Ларк

исключительно о прибыли. Что касается ее самой, ее ожидания полностью оправдались. Когда судно отчалило, ей стало нечего делать, абсолютно нечего. Она была обречена на бесконечную скуку. Временами она ловила себя на том, что с интересом высматривает в океане китов, которые, если верить капитану, часто показывались в этой части земного шара. Собственно говоря, киты ей были совершенно безразличны, а порой она даже испытывала к ним ненависть, поскольку корсет, который мать заставляла ее носить даже здесь, на судне, болезненно впивался в ее тело.

      Не поздоровавшись, Джейн прошла мимо матроса, драившего палубу, и наконец нашла того, на ком можно выместить свое недовольство. Наверх поднялся один из пассажиров средней палубы! И он даже не пытался спрятаться, когда она подошла к нему, а открыто и приветливо улыбнулся ей. Более того, он осмелился обратиться к ней!

      – Goot mornink, ladi![16] – произнес он на ломаном английском.

      Джейн в недоумении уставилась на него.

      – Issnt it a nize dei?[17]

      Джейн наморщила лоб. Молодой человек, похоже, растерялся.

      – Вам нельзя здесь находиться! – набросилась она на него. – Какое бесстыдство: пробрались сюда и пристаете к людям! Немедленно уходите к себе в каюту, в противном случае я пожалуюсь отцу!

      Светловолосый юноша вообще-то не выглядел таким уж ненормальным, как можно было подумать, заслышав его речи; он удивленно и даже с некоторой обидой посмотрел на нее. У Джейн на секунду возникло желание сказать ему что-нибудь утешительное, но она тут же передумала. Что ей до этого безумца? Она развернулась на каблуках и направилась к каютам, надеясь, что выглядит величественно. Ни в коем случае нельзя становиться такой же толстой, как ее мать.

      Карл с несчастным видом посмотрел ей вслед и подошел к матросу, который, качая головой, наблюдал за этой сценой.

      – Я сказал что-то не то? – спросил он у матроса.

      Тот пожал плечами.

      – Не наю, не слушал я-а, – пробормотал он на своем гамбургском диалекте, но затем спохватился и попытался изъясняться на более-менее приличном немецком. – Скорее всего, ничего плохого ты не сделал, так-то. Эта девушка всегда так себя ведет, не обращай внимания. Ворчит на всякого, кто под руку подвернется…

      Карл потер рукой лоб.

      – Просто… я говорил с ней на английском. И, может быть… я сказал что-то обидное…

      Матрос, мужчина невысокого роста с острым подбородком и хитрыми бегающими глазками, бросил на высокого переселенца быстрый взгляд, а затем снова принялся драить палубу.

      – И что ты сказал-то? – поинтересовался он, снова переходя на нижненемецкий диалект.

      Карл повторил слова, с которыми только что обратился к девушке.

      Матрос замер со шваброй в руках и усмехнулся ему в лицо.

      – Ну, вряд ли ты мог ее этим обидеть, – заявил он. – Но это и не английский.

      – Разве? – Теперь Карл совершенно растерялся. – Но здесь так написано! В моем словаре.

16

Доброе утро, леди! (искаж. англ.) (Примеч. пер.)

17

Чудесный день, не правда ли? (искаж. англ.) (Примеч. пер.)