Зеркальщик. Филипп Ванденберг

что сумели найти, где присесть.

      Мельцер пил крепкое красное самосское вино, будто созданное для того, чтобы заставить человека, который хочет забыться, изменить свое мнение и увидеть жизнь в новом свете. Прошло совсем немного времени, когда кто-то подошел сзади, похлопал зеркальщика по плечу, и знакомый голос произнес:

      – Эй, мастер Мельцер, вы здесь?

      Зеркальщик обернулся и увидел ухмыляющегося Мейтенса, медика с корабля. Мельцер предложил ему присесть.

      – Вас я ожидал увидеть здесь в последнюю очередь, – с улыбкой сказал Мейтенс. – Я думал, вы остановитесь у будущего зятя.

      Мельцер махнул рукой, и медик догадался, что что-то случилось.

      – Что произошло? – спросил он. – Где вы оставили свою дочь?

      – Она у себя в комнате, – ответил зеркальщик, указав пальцем в потолок. – Вероятно, уже все глаза себе выплакала.

      И сделал огромный глоток.

      – Что случилось? – продолжал расспрашивать Мейтенс.

      И хотя Мельцер твердо намеревался никому не рассказывать о происшедшем, его словно прорвало, и он поведал медику о том, что случилось утром, что жених его дочери семь месяцев назад женился на другой.

      Едва зеркальщик окончил свой рассказ, как в зал вошел высокий господин в ярких дорогих одеждах. Мельцер тут же узнал его: это был Геро Мориенус. Вино и неожиданная исповедь только подогрели злость на Мориенуса. Зеркальщик вскочил, подошел к Мориенусу, схватил его за плащ, тряхнул и закричал прямо в лицо:

      – И вы еще осмеливаетесь появляться здесь, вы… злодей!

      Геро Мориенус был выше и сильнее своего противника, но в первую очередь трезвее. Он усадил Мельцера на стул и сел напротив.

      – Вы пьяны, мастер Мельцер, – вежливо, но твердо сказал купец.

      Мельцер взвился:

      – Разве это удивительно, когда отец узнает, что будущий супруг его дочери только что женился на другой? Но, вероятно, господин просто забыл о своем обещании!

      – Ни в коем случае! – возмущенно ответил Мориенус. – Наше соглашение остается в силе!

      Зеркальщик рассмеялся.

      – И как вы собираетесь это сделать? Бросите ту, другую?

      – Видите ли, – с нажимом сказал Мориенус, – здесь не Майнц. Вы в Константинополе, в столице Востока, в двадцати – тридцати днях пути от родины. Здесь все другое: жизнь, религия и даже время. Состоятельный мужчина может жить, если ему позволяют средства, с несколькими женами; все они равны, и никто не считает это неприличным.

      – Хорошенькие обычаи у вас здесь! – возмущенно закричал Мельцер и, обращаясь к Мейтенсу, молча наблюдавшему за ссорой, спросил:

      – Вы знали об этом обычае?

      Тот смущенно пожал плечами.

      – Я никогда этим не интересовался. Но если византиец так говорит…

      Мельцер перебил его:

      – Как бы там ни было, во время нашего сговора речь о многоженстве не шла!

      – Нет, – подтвердил Мориенус, – потому что здесь это само собой