История западной философии. Бертран Рассел

доктрина содержит в себе зародыш гегелевской философии, которая исходит из синтезирования противоположностей.

      В метафизике Гераклита, как и в метафизике Анаксимандра, господствовало понятие космической справедливости, которая предотвращает возможность того, чтобы борьба противоположностей когда-либо завершилась полной победой одной из сторон.

      «На Огонь обменивается все, и Огонь – на все, как на золото – товары и на товары – золото».

      «Огонь живет земли смертью, и воздух живет Огня смертью, вода живет воздуха смертью, земля – воды [смертью]».

      «Солнце не перейдет своей меры, иначе его бы настигли Эринии, помощницы Правды».

      «Следует знать, что война всеобща и Правда – борьба».

      Гераклит неоднократно говорит о «Боге», как об отличном от «богов».

      «Человеческий образ мыслей не обладает разумом, Божественный же обладает».

      «Младенцем слывет муж для Божества, как мальчик – для мужа».

      «Мудрейший из людей по сравнению с Богом покажется обезьяной».

      «Прекраснейшая обезьяна отвратительна по сравнению с человеческим родом».

      Несомненно, что «Бог» является воплощением космической справедливости.

      Учение, что все находится в состоянии потока, – самое знаменитое из всех идей Гераклита, и оно больше всего подчеркивается его учениками, как это описывается в платоновском «Теэтете».

      «В одну и ту же реку нельзя войти дважды»; «на входящего в одну и ту же реку текут все новые и новые воды»[39].

      «Солнце… новое каждый день».

      Его вера во всеобщее изменение, как обычно полагают, была выражена во фразе «все течет», но это, по-видимому, недостоверное положение, как и вашингтоновское: «Отец, я не могу солгать», – и веллингтоновское: «Встань, гвардия, и – на них!» Его работы, как и произведения всех философов до Платона, известны только благодаря цитатам, приводимым большей частью для опровержения Платоном и Аристотелем. Если представить, что стало бы с любым из современных философов, если бы он был известен только через полемику с ним его противников, становится ясным, насколько досократики должны были быть замечательны, что даже через туман злобы, распространяемый их врагами, они кажутся все же великими. Но как бы то ни было, Платон и Аристотель соглашаются, что Гераклит учил, что «нет ничего вечного, все становится» (Платон) и что «нет ничего прочного» (Аристотель).

      Я еще вернусь к рассмотрению этой доктрины в связи с взглядами Платона, который упорно старался ее опровергнуть. Теперь же я буду исследовать не то, что должна об этом сказать философия, а только то, что чувствовали поэты и чему учили люди науки.

      Поиски чего-то вечного – один из глубочайших инстинктов, толкающих людей к философии. Он, несомненно, связан с любовью к дому и желанием найти убежище от опасности. Мы, соответственно, находим, что это стремление наиболее страстно выражено у тех, чья жизнь наиболее подвержена катастрофам. Религия ищет вечности в двух формах: в форме Бога и в форме бессмертия души.

39

Но ср.: «В одну и ту же реку мы входим и не входим, существуем и не существуем».