Прощальный поцелуй. Тасмина Пэрри

войной в качестве беженцев из Венгрии, где власти опасно шарахались из стороны в сторону и где в конце концов встал вопрос о жизни и смерти для любого, у кого были еврейские корни.

      Роз помнила, как любила в юности слушать рассказы Сэмюеля, его воспоминания о Будапеште, где она родилась. О том, как они с Валери поженились, как счастливы были до тех пор, пока стало уже невозможно игнорировать неуклонно возрастающую мощь и зловещие амбиции соседней Германии. Про его судьбоносное решение покинуть родину вместе с женой и маленьким ребенком, когда местное правительство начало принимать разные антиеврейские законы.

      – Почему же никто их не остановил? – все время спрашивала Розамунда, когда слушала, как их родственников отправляли в концентрационные лагеря в Освенциме и Треблинке, и Сэмюель мог на это сказать лишь, что, наверное, сначала никто не понимал, что происходит, а потом стало уже слишком поздно.

      Розамунда, которая жила в состоянии постоянного беспокойства, что все это может повториться, дала себе клятву, что никогда не будет молчать, что будет делать все возможное, делать хоть что-то, чтобы остановить подобные злодеяния.

      Сэмюель заерзал на стуле.

      – Я знаю, насколько важна для тебя политика, детка. Твоя мать не против, чтобы ты ею занималась. Она хочет сказать, что, когда ты почти два года работаешь без перспективы роста и даже без зарплаты, возможно, это не лучшее применение твоих талантов и квалификации, и в этом я с ней согласен.

      – Так что же вы мне предлагаете? – спросила Розамунда, глядя на него с вызовом.

      – Стань членом парламента. Так у тебя будет и заработная плата, и пенсия, и шанс что-то изменить.

      Роз фыркнула.

      – Я не хочу всю жизнь выступать на открытии какой-нибудь очередной гимназии или отделения почты.

      – А как же твои амбиции? Как насчет твоего «я хочу стать первой женщиной – премьер-министром»? – мягко произнес отец.

      – Мне тогда было десять лет.

      – Но ты говорила совершенно серьезно.

      – Ни одна держава в мире не будет иметь во главе правительства женщину. При моей жизни, по крайней мере.

      – Индира Ганди была премьер-министром Индии и главой правящей партии. Мне кажется, ты недооцениваешь потенциал женской половины человечества.

      – Скорее, я понимаю, какие предрассудки и предубеждения существуют в нашем обществе.

      – А как насчет журналистики? Очень многие серьезные политики начинали с этого.

      – Кто, например?

      – Например, Черчилль. Даже если ты не присоединишься ни к какой партии, если никогда не будешь баллотироваться в парламент, это все равно очень стоящая карьера. Ты всегда была очень шумным и беспокойным ребенком, – улыбнулся он.

      Роз больше не могла на него дуться.

      – Знаешь, ты уже второй на этой неделе, кто предлагает мне заняться журналистикой.

      – А кто был первым?

      – Так, один человек, мой новый знакомый.

      – Угу, ясно, – понимающе улыбнулся отец, и Роз почувствовала, что краснеет.

      Доминик