Тайна предсказания. Филипп Ванденберг

его наставнике, тот тоже должен его знать! Но когда Леберехт обернулся, чтобы показать пальцем на человека в черном, место, где он сидел, было пусто.

      Карвакки, угадавший намерение Леберехта, громко рассмеялся.

      – Можешь его не бояться, о чем бы вы с ним ни говорили! – воскликнул он. – Этот человек будет рад, если ты сохранишь его появление здесь в тайне.

      – Кто он? – удивленно, но с явным облегчением спросил Леберехт.

      Карвакки прикрыл рукой рот. При этом жест его скорее был шуткой, чем мерой предосторожности, ведь остальные, о чем свидетельствовали многозначительные усмешки на их лицах, знали чужака, по-видимому, очень хорошо.

      – Мужа этого звать Лютгер, – с лукавой улыбкой ответил мастер. – То есть так называют его сейчас. А по рождению он Якоб Базко, из-под Кракова. Сейчас, как бенедиктинец, он живет в аббатстве Михельсберг. Он – одна из умнейших голов во всем монастыре, и часто стены его аббатства просто тесны ему.

      Брат Лютгер! У Леберехта словно пелена с глаз упала. Его отец часто упоминал имя своего тайного учителя. Как часто Адам, исполненный восхищения, распространялся о высокообразованном монахе, для которого философия служила убежищем от узколобости фанатичных попов. Целыми днями, а порой и неделями Хаманн-старший раздумывал над речами Лютгера, обсуждал их с ним, своим сыном, так что образование, которое он, Леберехт, получил от отца, вело начало от Лютгера.

      – Ради всего святого! – вырвалось у Леберехта. – И здесь, на этом самом месте! Я должен был узнать Лютгера по его речи. Она звучит так же, как если бы звучала из уст моего отца.

      Карвакки убрал руку с плеча девушки и на мгновение стал серьезным.

      – Мальчик, поверь, за сегодняшний день Лютгер выстрадал не меньше, чем ты.

      – Но он же монах, поклявшийся в отречении от мирской жизни! Кроме того, речи его звучали не так, словно он слепой друг Святой Матери Церкви.

      Тут Карвакки снова расхохотался и, фыркнув, сказал:

      – Заметь одно: величайшие еретики и враги Церкви засели в монастырях и соборных капитулах, то есть в ее собственных рядах. Орден храмовников, начертавших на своих белых плащах бедность, непорочность и борьбу против неверных, был запрещен папой Климентом и сожран иоаннитами, которые преследовали точно такие же цели. Лютгер – до раскола Церкви на две враждующих партии – жил как монах-августинец, а Коперник, о котором говорят, что тот питал сомнения относительно Ветхого Завета и утверждал, что Земля – это незначительная звезда, вращающаяся вокруг Солнца среди множества прочих, был доктором церковного права и членом капитула во Фрауенбурге. Стены, которыми попы оградили свои теплые местечки, служат не для защиты от внешнего мира, а для защиты людей от церковников!

      Тут все, кто это слышал, громко рассмеялись, а иные стали кричать Фридерике, чтобы она спела еще пару строф. Лютнист коснулся струн, и красотка экспромтом пропела:

      Они насмехаются над человеческой правотой,

      Извращенно, как Нерон.

      И