Шкура дьявола. Алексей Шерстобитов

и пока вывели, вместе с участвовавшими в перестрелке «лианозовскими», из игры…

      Сын Алексея был в стабильно тяжелом состоянии, если и витала надежда на его выздоровление, то только у родственников – все дыхательные пути мальчика были обожжены, хотя снаружи не было ни одного ожога, да и вообще ничего, что могло бы угрожать жизни. Если бы всего на пару минут раньше его вытащили из машины, то он отделался бы легким испугом, так как осознать потерю матери был еще не в состоянии.

      Этот маленький человек, будто бы боролся со смертью сознательно, хотя бы для того, чтобы дать возможность отцу попрощаться с ним, еще не ушедшим в мир иной. Год жизни, который он прожил в совершенно счастливой семье, останутся всем, что будет напоминанием о жизни вообще Алексею, и о том, что она вроде бы, когда-то была еще долгое время, оставив огромный рубец на всю душу этого человека…

      …Уже на третий день, когда все допросы еще были запрещены, а клиент ожогового отделения, охраняемый одновременно четырьмя сотрудниками новообразованного спецподразделения милиции СОБР, с пристегнутыми к кровати руками был посещен человеком, которого он узнал не сразу, а вспомнив, почему-то не был удивлен…

      …«Седой», придвинув услужливо поданный стул к самому изголовью и присаживаясь, загадочно улыбался, глядя прямо в глаза больному, но это не выглядело издевкой, а скорее попыткой вернуть понимание многогранности и многополярности мира, в котором еще есть добро, надежда и спасение. Все, что нужно было человеку, одетому в белый халат посетителя – понять доходят ли его слова до сознания раненного арестованного или нет. Получив положительный ответ, моргнувшими глазами, гость начал, заранее попросив всех удалиться из палаты, очень внимательно глядя в, полуприкрытые опухшими веками, но смотрящие на него, глаза:

      – Все очень неважно складывается, друг мой, единственный, кто может вам всем помочь, сидит сейчас перед тобой. Не верь ни единому слову, которые во множестве услышишь завтра. Хотя у Виктора Ильича то же далеко не все гладко – предъявленное обвинение в убийстве и…, но ни это главное, против вас включились силы, противостоять которым вам, в одиночестве, по крайней мере без поводыря, будет сложно. Суть – я предлагаю решение всех вопросов моими ресурсами в замен просто обещания подумать о предлагаемой мною службе…, не совсем государству, но Родине, кажется именно ты объяснял мне когда-то разницу между двумя этими понятиями. Я не требую ответа сейчас, просто… – Алексей с трудом зашевелил губами, что заставило пришедшего наклониться:

      – Ииияяяя… – «Седой» сразу понял, что судьба супруги точно не была известна прикованному, в прямом и переносном смысле, к постели, а лучшим и полезным для дела станет только правда – по крайней мере сейчас:

      – Алексей…, я не вправе лгать…, даже скрывать…, – эх…, ни я должен это говорить! Но раз так…, жив только твой сын, но состояние его не внушает надежд… – Глаза, внимательно слушающего, закрылись, мышцы расслабились распластав ноющее тело с растерзанной душой.