Империя в прыжке. Китай изнутри. Как и для чего «алеет Восток». Главное событие XXI века. Возможности и риски для России. Михаил Делягин

ее в некоторых, достаточно широких рамках.

      Жесткость борьбы производит сильное впечатление. Конечно, с проворовавшихся чиновников уже не сдирают заживо кожу и не набивают чучела в назидание (причем в Средние века нередки были ситуации, когда чиновник брал взятки, сидя в кабинете с чучелами своих предшественников: деваться-то некуда), но смертная казнь за смехотворные по российским меркам хищения в несколько миллионов долларов является нормой.

      Широко применяется двухлетняя отсрочка приговора: если взяточник активно сотрудничает со следствием и с лихвой возмещает нанесенный ущерб, ему по завершении этого срока часто заменяют смертную казнь пожизненным заключением. Правда, могут и не заменить, могут и не предоставить двухлетней отсрочки, – а при понимании того, что представляет из себя китайская тюрьма, пусть даже и современная, милость эта начинает производить не вполне однозначное впечатление.

      Китайцы не могут себе даже представить, что разоблаченный и осужденный судом коррупционер может отделаться штрафом, что стало нормой в России после либерализации уголовного законодательства, проведенной в президентство Медведева.

      Борьбой с коррупцией традиционно руководит пятый человек в китайской иерархии, что позволяет сделать круг даже теоретически «неприкосновенных» людей весьма узким.

      Принципиальных отличий китайской коррупции от российской три.

      Первое отличие – жесткая заинтересованность чиновников в исполнении своих обязанностей, в первую очередь в развитии экономики и социальном благополучии. Поэтому они берут деньги за помощь предпринимателям, за усиленное исполнение своих обязанностей, а не за помощь в преодолении специально для этого созданных ими же препятствий.

      Второе отличие – несмотря на многие случаи обмана, коррумпированные чиновники, как правило, исполняют свои обещания и не переходят от них к вымогательству все новых и новых сумм из бизнесменов.

      Наконец, третье и главное: китайская коррупция не носит системный характер, то есть не влияет (или влияет несущественно) на принятие принципиальных, ключевых, стратегических решений. Китайцам в принципе не понятен российский анекдот о руководстве страны, которое, получив предложение от «Кока-колы» взять в аренду государственный флаг, чтоб он соответствовал ее корпоративному красному цвету, пошло выяснять сроки действия контракта с «Аквафреш» (символом которого являются белая, красная и синяя полосы).

      Вместе с тем, помимо «гуаньси» и традиционной коррупции, в Китае распространены самые обычные семейственность и кумовство, – и их масштабы и значение едва ли не превосходят масштабы и значение двух первых явлений.

      Коррупцией, являющейся преступлением, за которое надо карать, для большинство китайцев является нанесение прямого ущерба государству (символом которого раньше был император – «Сын Неба», а теперь руководство КПК), а в последние десятилетия – и корпорациям.

      Продвижение