Не время для славы. Юлия Латынина

двигатель.

      Штрассмайер вытаращил глаза.

      – Вы были в этой машине? Но она же вся изрешечена!

      – Так что? – пожал плечами Хаген, – мы же выскочили. Эти палят, и мы палим.

      Покачал головой и сокрушенно добавил:

      – Удобное место этот серпантин, слов нет. Уже второй раз меня там расстреливают. И сотовый там не берет.

      Мальчик со «стечкиным» подошел к иностранцам, наставил на Кирилла ствол и сказал:

      – Бах! Отдавай твой пистолет.

      – У меня нет пистолета, – ответил Кирилл.

      – Тогда отдавай деньги.

      Кирилл расхохотался, а Хаген присел перед мальчиком, потрепал его по голове и произнес наставительно:

      – Это друг. У друзей нельзя просить. Им надо давать.

      В это мгновение на поясе Хагена ожила рация, выплюнув в эфир короткую веревочку гортанных звуков. Вооруженные люди, кучками стоявшие на газоне, засуетились и пришли в движение, словно электроны, бесцельно бродившие в куске металла, и вдруг попавшие под напряжение; через несколько мгновений они уже стояли ровным строем у ворот, те распахнулись, и внутрь влетела кавалькада из «мерседесов» и «лексусов», вперемешку с раскрашенными «десятками» ГИБДД.

      Из второй по счету машины выбрался невысокий полноватый человек в хорошо пошитом синем костюме и с желтым, как дыня, лицом, изрезанным сеточкой морщин.

      Президент Северной Аварии сильно постарел. Лысина всползла со лба на макушку, выела остатки некогда темных, густых волос, оставив над ушами две поседевшие пряди; плита лица растрескалась и пошла морщинами, но движения Заура были по-прежнему ловки и уверенны, и черные зрачки, как грачи, довольно и весело прыгали меж набрякших жилок сетчатки.

      При виде гостей Заур улыбнулся, непритворно и весело, и в следующую секунду Кирилл почувствовал себя в его твердых объятьях.

      – Салам!

      – Ваалейкум ассалам, Заур Ахмедович, – ответил Кирилл.

* * *

      Ужин начался в половине восьмого, когда зашло солнце и президент вернулся с вечерней молитвы. Стол был уставлен ароматной бараниной и восхитительными курзе. Из завитков влажной, сочной зелени выглядывали алые крутые бока помидоров. Мужчины ели аккуратно и быстро, запивая куски мяса желтоватым лимонадом с наклейкой «фирма „Кемир“. Чувствовалось, что за день они проголодались.

      – Прошу прощения, что не полетел с вами, – сказал Заур Кемиров, – у нас несчастье, в Чирагском районе взорвался дом. Семь трупов, пятнадцать раненых.

      – Теракт? – встревожено спросил Штрассмайер.

      – Нет, газ.

      Заур Кемиров помолчал и добавил:

      – Чираг – лакский район. Полтора года назад так взорвался дом в Бештое, и я сразу прилетел. Бештой – мой родной район. Если бы я не приехал в Чираг, все бы обратили на это внимание.

      – У вас так хорошо помнят, что было с каким-то домом полтора года назад?

      – О, – сказал Заур Кемиров, – на Кавказе помнят все.

      Тут вниманием гостей завладел Магомед-Расул, который недавно