В объятиях порочного герцога. Александра Хоукинз

фразу. – Отец говорит так, когда сердится… Знаю, Верити. Но Марджори уже почти управилась с моими волосами. Да, Марджори?

      – Да, миледи! – Горничная отложила горячую плойку в сторону и принялась укладывать кудряшки в затейливую прическу. – Сегодня все кавалеры будут умолять вас о танце, честное слово!

      Верити, которая стояла возле приотворенной двери и смотрела, не идет ли отец, сердито отозвалась:

      – А я, по-твоему, буду весь вечер подпирать стену со старыми девами?

      – И будешь, если не перестанешь хмуриться и ныть! – поддразнила ее Имоджен, но младшая сестра уловила в ее тоне предостережение.

      Марджори привыкла гасить ссоры между сестрами, а потому поспешила возразить:

      – Вы тоже чудо как хороши, леди Верити! И будете иметь не меньший успех в свете, чем ваша сестрица, однако замуж ее все равно нужно отдать первой.

      – Это почему?

      – Не годится младшей сестре вступать в брак прежде, чем старшая найдет себе мужа, – ответила горничная. Верити не упускала случая пожаловаться на несправедливость судьбы, которая, по ее собственным словам, портила ей всю жизнь. – Иначе люди станут думать, что леди Имоджен у нас – барышня… с причудами.

      – Но ведь это так и есть, – пробормотала Верити себе под нос. – И все наши знакомые это знают.

      – А еще они знают, что ты просто несносная деви́ца!

      Отразив атаку сестры, Имоджен вздохнула. Верити была всего на полтора года моложе, и положение младшей дочери в семье, равно как и ограничения, которые оно накладывало, ее не радовали. Она отчаянно завидовала сестре, и хотя та не раз пыталась убедить ее, что очень скоро и саму Верити будут демонстрировать свету как прекраснейшую из роз в цветнике герцога Треветта, та вела себя словно испорченное дитя, а не девица на выданье.

      Имоджен встала, отряхнула юбку и спросила:

      – Как я выгляжу?

      – Вы будете самой красивой дамой на балу у лорда и леди Кингеби, миледи! – провозгласила Марджори.

      Старшая из сестер с притворным недоумением посмотрела в сторону двери.

      – Неужели весь запас яда растрачен, мисс Колючка?

      Верити хмыкнула и распахнула дверь.

      – Надеюсь, сегодня маме не придется волноваться, что ты опозоришь семью! Поторопись, папа наверняка уже пеной изошел от злости, дожидаясь тебя!

      Принимая во внимание дурное настроение Верити, можно было считать, что ее слова прозвучали как комплимент.

      – Не понимаю, к чему вся эта спешка. Мы все равно не выйдем из дома раньше, чем через час!

      – Имоджен! – голос герцога сорвался на крик.

      – Четвертый раз! Иди, не то он тебя выпорет.

      Забыв, что сердится на сестру, Верити подтолкнула ее к двери.

      – Как бы папа не грозился, он никогда не наказывает домашних. – Имоджен застыла на пороге и обернулась. – Какой ужас! Чуть не забыла свой ридикюль и веер.

      Верити отмахнулась.

      – Беги к папе! Я вынесу их тебе к карете.

      Имоджен пошла по коридору настолько быстро, насколько ей позволяло платье. Перед лестницей