Сновидения (сборник). Елена Федорова

обманщик, который наговорил ерунды, напугавшей вас. Простите меня. Я больше не буду так нелепо шутить. Поверьте, мой отец к вертолету не имеет никакого отношения. Вертолет появился случайно. Это просто неожиданное совпадение.

      – Что? – Катрин отстранилась. – Вы… вы… вы…

      Он не дал ей договорить, крепко обнял и поцеловал в губы.

      – Это вам обещанное продолжение солнечного восторга, – сказал он, улыбнувшись. – Я буду вам очень признателен, если вы меня ударите.

      – Я не стану этого делать, – сказала Катрин, глядя на него исподлобья. – Я вас просто прогоню.

      – А я не уйду, даже если вы… не уйду и все, – сказал он, вновь прижавшись губами к ее губам…

      Жизнь на винограднике была не похожа на городскую. Анри казалось, что он попал в другой мир, где дни и ночи состоят из нескольких временных отрезков, наполненных важными событиями. Они, как звенья в цепи, как бусинки в бусах, как песчинки в огромной массе песка, важны каждая в отдельности и неразделимы. Анри все сильнее чувствовал их с Катрин неразделимость. Даже сама мысль о временной разлуке вызывала физическую боль.

      – Ты станешь моей женой? – спросил он, когда они сидели, прижавшись спинами друг к другу и слушали звуки ночи. Катрин ничего не ответила. Ее спина напряглась, на миг замерло ее сердце, а потом забилось словно птичка, попавшая в силки, и прежде, чем она ответила, он сам выдохнул:

      – Да!

      – Да, – эхом прозвучал вздох Катрин.

      Анри положил руку поверх ее руки. Она негромко заговорила о тайных знаках, предшествовавших их встрече. Он молча слушал, отмечая про себя, что нечто подобное происходило и с ним. Он тоже слышал таинственный шепот на крыше. В его комнате появилась роза в старинной кобальтовой вазе, а потом в кафе пришла Катрин – грустная мадмуазель, которой он должен был вручить эту розу. Так просил его таинственный призрак.

      Когда они впервые поднялись на крышу, ему показалось, что шепот Катрин похож на шепот таинственной незнакомки. Ее слова были так созвучны с тем, что говорила та, другая, невидимая собеседница. И в том, что они не сговариваясь сели спинами друг к другу, был тоже некий тайный знак их единения, единства, родства душ, озноба тел, который не позволял им перейти грань запрета. Души – вне тел. Тела – вне душ. Пока телесное соитие им было не нужно. Важнее было духовное слияние.

      Тихое «да» приоткрывало доступ к еще непознанному, к новому в их отношениях. Они оба это понимали и не спешили. Страх сковывал сознание.

      – А, вдруг..?

      – Анри, давай поедем в Париж, – предложила Катрин. – Пойдем в замок Мильфлер к Ванессе, может быть тогда приподнимется занавес над нашей тайной.

      – А если нет? – спросил он.

      – Тогда мы пригласим Ванессу и Алена на нашу свадьбу, – сказала Катрин.

      – А мы уже решили, где и когда она состоится? – поинтересовался Анри.

      – Решим по пути в Париж, – ответила она.

      Мадам Ванесса распахнула дверь и воскликнула:

      – Ален, посмотри скорее, кто к нам пожаловал!

      – Катрин, какой сюрприз, –