Сновидения (сборник). Елена Федорова

ей мадам Ванесса. Катрин вняла ее наставлению. Она избавилась от внешних границ, ограничений, укрепив границы внутренние.

      – Время пришло, – внимательно посмотрев в ее глаза, сказала однажды мадам Ванесса.

      – Время для чего? Какое время? – хотела спросить Катрин, но не решилась, вспомнив, что должна быть терпеливой.

      А потом несколько дней шел дождь. Казалось, небо над Парижем прохудилось, и некому заштопать дыру. Катрин смотрела на струи дождя, линующие крышу, слушала звон капель, сожалея о временной ограниченности своего пространства. Окно-полусфера было распахнуто настежь. Дождь пробирался в комнату, оставлял темные отпечатки на светлом полу и торопливо убегал, стуча по крыше.

      – Непогода не будет вечной, – думала Катрин, наблюдая за длинными струями дождя, похожими на прозрачные нити. – Скоро время дождей пройдет, выглянет солнышко, и я снова смогу наслаждаться воздухом свободы.

      Дождь закончился ночью. Катрин проснулась от неожиданной тишины, выбежала на крышу и залюбовалась звездным небом. Она так долго стояла, запрокинув голову, что, когда опустила ее, едва не лишилась равновесия. В этот момент или минутой позже раздался за ее спиной шепот:

      – О, недаром от земли звезды держаться вдали,

      Чтоб земное наше зло заразить их не смогло…[1]

      Катрин повернула голову, но никого не увидела. Она прошлась по крыше, посмотрела вниз, заглянула за печную трубу. Ни-ко-го.

      – Мне померещился этот шепот, – решила она и, нырнув под одеяла, беззаботно уснула.

      Вечером, когда она, вернувшись с работы, устроилась на своем любимом месте, чтобы наблюдать за срывающимися с небес звездами, таинственный шепот раздался вновь.

      – «Сострадания полны, звезды смотрят с вышины,

      И слезинка золотая наземь падает, блистая».

      – Какое удивительное сравнение вы придумали: звезды – слезы, – продолжая смотреть на небо, проговорила Катрин.

      – Не я, Генрих Гейне, – послышалось в ответ.

      Катрин улыбнулась и повернулась к говорящему, но никого не увидела. Она вновь обследовала всю крышу, пытаясь отыскать тайный ход, по которому мог приходить незнакомец или незнакомка, но ничего не обнаружила.

      – Надо рассказать мадам Ванессе про странный шепот, – решила Катрин и пошла спать.

      Среди ночи она проснулась и вновь услышала странный шепот:

      – Я разум твой приворожил.

      И все, чем я дышал и жил,

      Теперь твоею станет думой,

      Прогнать мой призрак и не думай.[2]

      – Вы призрак? – похолодев, спросила Катрин.

      – Нет. Я – человек, окруживший себя покровом таинственности, – послышалось в ответ. – Если вы дадите мне слово, что не будете пытаться увидеть меня, я стану приходить к вам каждый вечер.

      – Вы готовы поверить моему слову? – сев на кровати, спросила Катрин. В открытую полудверь ей было видно звездное небо и неясный силуэт таинственного незнакомца.

1

Генрих Гейне.

2

Генрих Гейне.