Веретено Судьбы (сборник). Елена Федорова

p>Они делают то, что хотят, говорят так, как принято там, где они живут.

      Они любят, грустят, радуются, терпят поражения и побеждают.

      Они готовы раскрыть мне свои тайны, рассказать свои истории, показать места, о которых мне прежде не было известно ничего.

      Они позволяют мне быть рядом и записывать все, что происходит в их мире.

      Они не терпят никакого авторского диктата.

      Автор для них – лицо второстепенное. Они держат его в неведении до самого финала, чтобы он ничего не подправил в уже готовом жизненном сценарии. Его задача записывать все, как есть, до последнего многоточия. Они и название новому произведению дают сами. Иногда это происходит сразу. Иногда через день-два. Но всегда в названии заключен скрытый смысл, ключ к разгадке тайны, которая неизменно присутствует в каждом произведении.

      Рассказав свою историю, герои уходят. И тут-то начинаются удивительные метаморфозы: все написанное, обретает реальные очертания, приобретает особый смысл. И получается, что автор, сам того не подозревая, записал то, что случится в ближайшем будущем.

      Так происходит почти со всеми произведениями, вышедшими в свет. Так произошло и с новыми, вошедшими в эту книгу.

      Остров Шуазель стал прототипом острова Гуам, расположенного в Тихом Океане, в ста километрах от Марианской впадины. Нашим проводником был островитянин – потомок испанских конкистадоров, миллионер, живущий в замке. Мы купались в жерле вулкана, ходили по застывшей лаве, балансируя над обрывом на такой высоте, что захватывало дух. Мы наблюдали приливы и отливы, позволяющие уходить пешком далеко в море.

      Но вначале все это было описано.

      Вначале было Слово!

      Это еще раз подтверждает то, что вдохновение дает нам Всевышний!

      Вдохновение – это вдох,

      Той любви, что дарует нам Бог.

      Это света искрящий поток.

      Это милости Божьей глоток.

      Замирая, я делаю вдох

      И вдыхаю мелодию строк,

      В них звенит, оборвавшись, струна,

      Отзывается болью чужая вина

      И чужая обида рыдает навзрыд

      Чьё-то сердце составом по рельсам стучит.

      Ты, услышав мелодию строк,

      Вдруг почувствуешь крови приток

      И поймешь, вдохновение – вдох,

      Той любви, что дарует нам Бог.

Елена Фёдорова

      Остров Шуазель

      На грани разрыва дрожит тетива

      Вы лживы?

      Да нет, это лживы слова,

      Которые я повторяю опять

      Надеясь словами себя оправдать

      После полудня начинался отлив. Океан отступал к горизонту, оголяя песчаное дно, поросшее зелено-фиолетовыми водорослями, похожими на бумажные полоски, уложенные ровными рядами. Среди водорослей медленно передвигались морские звезды: красные, черные, оранжевые и серые. Невзрачная блеклость последних привлекала внимание людей извечным вопросом: почему? Но никто не давал ответа.

      Необъяснимыми всегда остаются множество почему. Поэтому Глория раз и навсегда решила, что необъяснимое нужно принимать таким, как оно есть, потому что именно так и должно быть. Но все чаще на ее «так и должно быть» стал возникать мысленный противовес: так быть не должно! И тогда Глории казалось, что все летит в бездну. Что и жизни, человеческой жизни нет, а есть что-то, чего быть не должно. Это что-то властвует над ней, а она не может противостоять. Нет сил…

      На пляже заиграл вальс Мендельсона. Глория подумала:

      – Еще одна пара молодоженов обещает друг другу жить долго и счастливо и умереть в один день, – тряхнула головой. Сказала громко:

      – Пусть они живут долго. Пусть не думают о смерти. Пусть… Поднялась, стряхнула песок с полотенца, перекинула его через плечо и решительной походкой направилась к пирсу, упиравшемуся в горизонт острием стрелы. Там, на пирсе, тихо. Туда не долетают звуки свадебной церемонии. Там она сможет думать о самом дорогом человеке, который случайно появился в ее жизни, а потом внезапно исчез. Исчез, словно его никогда и не было. Словно все произошедшее, ей пригрезилось.

      – Так не бывает. Так не должно быть! – повторяла она, как заклинание, шагая к краю пирса. – Подальше, подальше от звуков, издаваемых людьми. Поближе, поближе к океану.

      На краю пирса Глория остановилась, бросила полотенце на нагретые камни, села, свесила ноги. Подставила лицо теплым солнечным лучам, прошептала:

      – Вац-лав…

      Ветер подхватил это имя и умчался прочь. Глория решила не думать о том, что Вацлава нет. Ей захотелось вернуться в прошлое, в день их первой встречи…

      Была ранняя весна – время пробуждения природы, пробуждения чувств, рождения нового чуда. Глория