Охотники на троллей. Гильермо дель Торо

задержит его на тренировку. Нам еще предстоят битвы, солдат.

      – Нет… я про… ту… штуковину…

      Таб нахмурился.

      – Штуковину? Хм… Ты не мог бы поконкретнее?

      Я вцепился в бампер и поднялся на подгибающихся ногах. Похлопал по фургону, ища утешение в слое пыли. Это было взаправду, а не ночным кошмаром. Я растер пыль пальцами и понюхал ее.

      – Если попробуешь лизнуть, то мы больше не друзья, – заявил Таб.

      С крайней осторожностью я обогнул пустое место для парковки, где недавно оказался в ловушке. Мне не хотелось подходить слишком близко, и я прошмыгнул к выезду для машин. Меня встретили многочисленные гудки и цветистые ругательства, но я пропустил их мимо ушей. Царапины на поверхности, совсем недавно оставленные зловещими когтями, ничем не отличались от обычных появляющихся со временем отметин.

      – Вот, – показал я. – Взгляни.

      Таб склонился над металлическим кругом.

      – Вот тут?

      Таб встал на колени и приблизил глаза как можно ближе к поверхности – насколько позволял живот. Я внутренне напрягся и приготовился к худшему.

      – Вижу, – сказал он.

      Кровь отхлынула у меня с лица.

      – Видишь?

      – Точно вижу. Хочешь, чтобы я это достал?

      – Что? Нет! Лучше отойди!

      Он показывал на розовое пятнышко на крышке люка.

      – Выглядит как жвачка. Скажу тебе по секрету: у меня в кармане жвачка, которую я еще не пробовал, я-то всегда предпочитаю ту, которую еще никто не жевал. Но я не собираюсь вставать на пути твоих желаний.

8

      Я ни слова не сказал Табу про увиденное. Меня гораздо меньше беспокоило то, что я не могу предъявить ему доказательств, главное – я не мог предъявить доказательств себе. Никаких отметин от когтей на коже, ни клочков шерсти, зацепившихся за молнию на куртке. Долгое время меня беспокоило душевное состояние отца. Из-за этого ушла мама, из-за этого мы жили в рукотворной тюрьме. А что? если в моем генетическом коде запечатлелось то же безумие? Тогда и Таб может от меня отвернуться.

      Я посмотрел на футбольное поле, где рабочие завершали свои труды с экраном. К востоку от него купались в персиковом свете вершины горы Слафнисс. На западе тонули в тени другого рода горы: нагромождение битых машин на мусорной свалке Кеви, легендарное местечко для ночных подростков-хулиганов. Я взглянул на темнеющее небо, чтобы прикинуть, который час. С точки зрения папы возвращение домой после наступления темноты было худшим из возможных преступлений.

      – Эй, Покахонтас, – Таб чавкал жвачкой, которую предлагал мне несколько минут назад. – Если опоздаешь на несколько минут, твой старик не помрет.

      – Ты по-прежнему не въезжаешь.

      – Думаю, что ему стоит немного удлинить поводок.

      – Он просто волнуется. Об очень многом.

      – Поздравляю, ты только что стал победителем соревнования по недомолвкам! Если честно, я вообще не понимаю, как такой взвинченный человек может спать по ночам.

      По правде говоря, он действительно не