Двое. Сергей Иванов

в сторону. Но выстрел не прозвучал: над головой обезумевшего старика по стремительной дуге мелькнул приклад, завершив движение на его темени. За осевшим телом открылась дородная фигура с плешивой головой, перетянутая узорной лентой Служителя. На неподвижном жирном лице застыла обида – давняя, застарелая, не смываемая амнезией.

      – Падаль убрать! – приказал Служитель тем же странно высоким голосом. – Ствол и рясу – ему, – он ткнул пальцем в Андра, затем, повернув голову, уставился на ближайшего охранника, нетерпеливо пощелкал пальцами, наконец вяло махнул пухлой кистью, снова ткнул пальцем. – Ты! Возьмешь новичка в дежурство. Все, отбой!

      И, повернувшись спиной – к Андру, к охранникам, ко всему миру, – Служитель вразвалку зашагал к небольшому приземистому строению, волоча за собой винтовку, будто палку.

      Вот и все, думал Андр, неловко прижимая к груди сунутое ему ружье и улыбаясь соленым остротам охранников с туповатой застенчивостью потомственной деревенщины. Кажется, наш психологический этюд удался, иначе вместо этого допотопного ствола я вполне мог бы получить пулю в затылок.

      «Обрадовался! – подал вдруг голос двойник. – Дальше-то что?»

      «И все же дела не так плохи, – отозвался Андр, – раз они помнят не только команды».

      «Поздравь их за меня!»

      К Андру уже подходил упитанный, коренастый охранник, флегматично перемалывающий во рту наркожвачку. Дружелюбно ткнув Андра кулаком в ребра, он ругнулся вместо приветствия и махнул рукой, приглашая за собой. Они пошли вдоль барака, на бревенчатой стене которого Андр разглядел полуобугленные останки распятого работника – от них разносился вокруг удушливый запах. Подойдя к двери, охранник, а за ним и Андр вступили внутрь.

      Больше всего барак напоминал крытый вольер, разделенный проволочной сеткой на узкие клетки, тянущиеся по обеим сторонам сквозного прохода. Две трети каждой клетки занимали двухъярусные нары, в изголовье которых размещались динамики ежесуточного инструктажа. Большинство работников уже спало, бодрствовали только счастливцы, к которым в награду за дневное усердие на ночь подселили женщин.

      – Чего делать-то? – спросил Андр, озираясь и морща нос, – воздух здесь был тяжел и смраден, будто барак не проветривали со дня постройки.

      – А ничего, – отозвался охранник, сосредоточенно скребя щетинистую физиономию. – Сиди здесь, – он кивнул на кресло-качалку, попавшее сюда невесть откуда, – качайся. Можешь соснуть. Но если стадо расползется, тебя вздернут, понял?

      Андр кивнул.

      – Понятливый, стервец! – хохотнул охранник. – Дрын в углу видишь? Ежели кто верещать во сне вздумает, ты его в бок, в бок!.. чтоб народ не мутил. И все!

      Он достал из-за пазухи замусоленный сухарь, со словами «Жри, дурень!» сунул его Андру и двинулся вдоль клеток, задумчиво насвистывая и поглядывая по сторонам. У одной из дверей остановился, повозился, открывая замок, и вошел внутрь. Сквозь проволочные перегородки Андр