Дар леса. Ирина Зиненко

ему палец острием булавки вытащенной из ворота и растерла получившуюся каплю крови о камень. Ничего не произошло видимого, но сам мальчик спустя минуту положил на гладкий каменный бок руку и заулыбался. Уходил он к костру прижимая к животу ладонь и прислушиваясь к себе. Знахарка тоже была довольна. Она светло улыбалась и выглядела счастливой и помолодевшей. Мясо они, разделив поровну, съели. Волк свою долю получил на листе лопуха, рядом ему поставили котелок с чаем.

      – Спроси его, он придет к нам еще? – попросил мальчик. – Он наверно столько знает, хоть и говорить на нашем не может. Я его научу и узнаю много-много.

      Заря только вздохнула. Ей казалось, что последнее, чего хочет волк это поговорить о прошлом.

      – Лис rene arasse hrive. Hanta. Mernarmo cenyando. Ni mernarmo36, – все же сказала она.

      – Inye naara, – проговорил Эленармо, с благодарностью принимая угощение. Посидев еще немного, он поднялся на лапы и, подойдя ближе, ткнулся тяжелой головой в плечо, – Amaurea,37 – сделав несколько шагов назад, волк в два прыжка скрылся с поляны и исчез в лесу.

      – Теперь я не буду бояться, когда ты пойдешь в лес одна, – практично заметил мальчик собирая вещи, когда мать пыталась пояснить ему что она поняла. Это было просто, слово «рядом» было единственным, помимо варианта ее имени, что она разобрала.

      Возвращались они уже торопясь. Еда кончилась, и голод по дороге забивали собранными ягодами. Вернулись они домой, когда уже вовсю светила луна. Лис уснул еще в сенях, присев на лавку, чтобы разуться. Он прислонился к теплой, нагретой за день стене и в дом мать его заносила уже на руках. Махнув рукой на свои же правила, Заря уложив его в крохотной горнице, где раньше спала сама ученицей, легла спать тоже как была.

      Утром был отлов ребенка и мытье. Лис визжал и вырывался, но блондинистые колтуны на макушке были отмыты и безжалостно расчесаны. Сама она, не успев привести себя в порядок, закрутилась в обыденных делах. Заметив дымок над ее домиком, притащился Марий и натужно опять скрипел внезапно севшим голосом о необходимости прийти к вере и спастись. Знахарка выпаривавшая в это время травы, смахнула с лица пот и оттянула ворот взмокшей и прилипшей к телу рубахи.

      – Марий, не надоело тебе? У меня своя стезя, у тебя своя… Ты бы лучше поберег себя – вон голос как дрожит. Присядь, отдохни.

      Она протянула к нему руку, на которую жрец уставился как на ядовитую гадину.

      – Ведьма, – простонал он и как то рывком развернулся и пошел на выход. Знахарка только вздохнула. С каждым годом жрец становился все невыносимее. Но в этом селении он был все же единственный, кто за нее радел.

      – Мама, чего ты его привечаешь? – недовольно спросил Лис, помогая перетирать сваренную траву в резко пахнущую кашицу. – Он только кричит на тебя или проповедь читает. Обзывает опять же. Я с ним никогда жить не буду. Я же не жрец никакой. Хозяин же сказал…

      Знахарка с такой силой стукнула ступкой о стол, что та

36

Лис помнит оленя зимой. Говорит благодарность. Хочет видеть волка еще. Заря тоже.

37

– Я буду рядом. Утро (опять попытка переиначить имя.)