Рыбка, где твоя улыбка? Исповедь раздолбая – 3. Борис Егоров

старшие братья приходили из армии, то они появлялись в школе в пилотках, фуражках и бескозырках. Остальные им жгуче завидовали – и я в том числе – и говорили: «Подумаешь, бескозырка! Давай, я тебе пугач дам пострелять, а ты мне – бескозырку поносить».

      А потом… я свои обстоятельства сложил так, что пришлось мне попытаться стать бегемотом. В том смысле, что при поступлении на журфак МГУ у меня хватило духу только на вечернее отделение. И осенний призыв ласково помахивал мне рукой.

      Не знаю, какие там подводные течения рояль сыграли. То ли папанина работа, то ли мой баскетбол, то ли старший брат, который уже был на третьем курсе журфака. Но добрые люди мне сказали: «Тебе надо только от этого призыва отбрыкаться. А потом тебя на дневное переведут».

      И тут же мне подвернулся один крендель, который похлопал меня по плечу: «Не бзди, Боря! Знаю я одного специалиста – сто процентов гарантии. Он уже вон скоко народу насовсем от армии избавил. И берет недорого».

      Ну, пришли мы с кренделем к этому специалисту. Как два нелегала – то в какое-то окно рукой помахать и в ладошки похлопать. То в дверь выстукивать какую-то хитрую дробь – хрен запомнишь.

      Ладно. Мужик в белом халате. Прям доктор натуральный. Вот только халат у него был до того чумазый, что я как-то начал сомневаться во всей этой авантюре.

      Господи! А уж когда я узнал, что он собирается со мной творить – я нервно захрюкал и рванул оттуда галопом.

      Технология избавления от армии у этого целителя была такая. Пивная кружка заворачивалась в полотенце. И этой самой кружкой дохтур стукал по башке клиенту – пятьсот раз! Не особо сильно, но целеустремленно. В результате на клиентской башке образовывалась здоровенная шишка-опухоль. Потом страдальцу скармливались какие-то пилюли, от которых он через полчаса начинал неудержимо блевать. Но к этому времени клиент уже был на улице – лежал где-нибудь в людном месте. Вызывали ему скорую, клиническая картина – натуральное сотрясение мозга. И все. Прощай, армия.

      Крендель-посредник потом встретил меня и начал орать: «Ты меня подвел, это серьезный человек, у меня будут неприятности!» И отвязался от меня только тогда, когда я внятно ему пообещал устроить сотрясение мозга. И не после пятисот ударов кружкой, а после одного удара кулаком.

      Меня действительно успели перевести на дневное отделение до осеннего призыва. Но к весне я уже по завязку наелся советской журналистикой, сам пришел в военкомат и попросился в армию. Куда меня с удовольствием и забрали. Где я с удовольствием и отслужил два года.

      Убивал бы я всех беременных…

      В общаге посторонней личности жить, ясный пень, было запрещено. Но я надзирающих за порядком и облико морале студентов суровых и непреклонных тетушек и бабусек взял просто на измор. После выгоняния меня в двери всегда находилась добрая душа, которая открывала мне окно. И, в конце концов, хранительницы очага при встрече со мной перестали орать: «Опять ты