На пороге. Юрий Никитин

ответил я галантно, – восторгаюсь женщинами, у которых настолько развита интуиция…

      – …что мозги таким незачем? – договорила она. – Ладно-ладно, тысячу раз такое слышала. Вы мне тоже не нравитесь, так что квиты.

      – Убьюсь ап стену, – пообещал я.

      Медведев жизнерадостно заржал.

      – Вы чего? Такая конфронтация говорит, что скоро окажетесь в одной постели!

      Она фыркнула, взяла приготовленный для нее набор инструментов и ушла, не удостоив нас ответом.

      – Хороша, – сказал Медведев оценивающе. – Так и тянет к плохим девочкам… но все же я их боюсь. А вот тебе все равно, так что вперед!

      – Свинья, – сказал я беззлобно.

      – А что, – ответил он. – Умереть в ее постели романтичнее, чем…

      Он заржал еще громче и тоже удалился, колыхая животом и объемными боками.

      Через полчаса явился еще один из наших, Краснокутский, деликатнейший и мягкий, он вздыхал и мялся, даже краснел как-то пятнами, наконец проговорил, глядя в сторону:

      – Володя, придется повторить…

      Я спросил вяло, уже зная от Медведева, что случилось не совсем то, на что надеялись, несмотря на мизерные шансы:

      – А что не так? Белок не отыскал поврежденный ген?

      – Отыскал, – ответил он хмуро. – И разрезал…

      – И что? Не удалось регенерировать?

      Он вздохнул.

      – Понимаешь… должна была регенерировать та половина, что со здоровыми генами…

      Я проговорил:

      – Знаю, рекомбинировалась мутантная. Медведев тебя выдал с потрохами.

      Он сказал быстро:

      – Ты какая-то странная дрозофила! У тебя все не так. У них так, а у тебя не так. Но ты не волнуйся. Мы ищем варианты!

      – Какие? – сказал я с тоской. – Теперь если разрезать, то какая бы половинка ни восстановилась, будет та же мутантная.

      – Лазаренко сейчас работает над цельной заплаткой, – сказал он торопливо. – Просто наложим сверху на весь участок. И все!

      Я смолчал, да и он отводит взгляд, заплатка закроет часть генов, то есть выведет их из строя. Фактически уничтожит. А все гены, даже так называемые мусорные, со временем оказываются для чего-то просто необходимы. Отсутствие их открывает дорогу всяким разным и неизлечимым болезням, так называемым генетического происхождения.

      – Хорошо, – сказал я, – самую скучную работу сбрасывайте мне. Я теперь сплю плохо, могу поработать и ночью.

      Он кивнул и торопливо ушел, а я подумал, что не везло всегда именно мне. И даже сейчас, когда у всех в подобных случаях здоровая половинка ДНК разрастается и на другую половину, у меня почему-то больная повела себя, как доминант, вытеснив здоровую полностью.

      Хотя, конечно, «у всех», сказано громко, пока что только пятерым дрозофилам сумели исправить испорченную ДНК. Слишком уж долгий и трудный процесс, только-только отдельные энтузиасты начинают переходить к опытам на мышах, но там и труднее, да и ждать приходится намного дольше, потому что мыши