На пороге. Юрий Никитин

спешно ищем вариант, как остановить ее преступную деятельность… Думаю, через недельку операцию можно будет повторить.

      – Да я хоть сейчас, – ответил я жалко. – Чувствую себя так же хреново, но не хуже, чем было.

      Он помялся, ответил, отводя взгляд:

      – Сейчас мы сами не готовы, дружище. Ты же знаешь, сколько надо сделать до того, как. Куда там ювелирам и всяким там златокузнецам до нашего левла!

      – Блин, – прошептал я, – ну что за хрень… Почему это со мной…

      Он сказал веско:

      – Природа мудра, друг мой. Мы – последние в многомиллиардной цепи существ, абсолютное большинство которых погибло в самом начале пути, еще не добравшись даже до половой зрелости. Ты и дожил до этого возраста только потому, что природа мудро заблокировала этот ген.

      Я спросил настороженно:

      – Тогда почему сразу не убрала?

      Он мягко улыбнулся.

      – Сам догадайся. Это же просто. Природа все делает правильно, но… очень медленно, перебирая варианты методом тыка… Этот ген у людей убрала и продолжает убирать, как только он где-то выныривает. Возможно, ты единственный, добравшийся с таким дефектом до нашего времени? Сейчас его можно сравнить с предохранителем на кнопке форсажа, запуск которого тебя быстро сожжет. Или столкнет с обществом.

      – Колдун древних времен? – спросил я. – Таких сжигали?

      – Или погибали сами, – ответил он. – Это ж такая нагрузка на мозг… Да и сам человек, не понимая, что с ним, мог либо сойти с ума, либо прыгнуть в пропасть, считая себя одержимым дьяволом. Со временем природа выработала защиту, наложив на этот ген заплатку.

      Я пробормотал невесело:

      – Которая все равно быстро изнашивается.

      – Да, – согласился он, – но природа продолжает накладывать все более прочные. Думаю, сперва изнашивались за сутки, это ни на чем не основанное предположение, потом за неделю, месяц, год… За несколько десятков тысяч лет срок возрос, как видишь, до двадцати девяти лет, что просто здорово!

      Я буркнул:

      – Природа не торопится.

      – Это ее стиль работы, – согласился он. – К счастью для тебя. Лазаренко уже прочесал миллионы букв твоей ДНК в поисках двадцатичетырехбуквенной последовательности, входящей в состав патологического гена. Бодрись. Ребята по его результатам спешно готовят новую, ну просто бронебойную заплатку!.. Как только будет готова, тут же тебе и вколю… Ну разве что буду пьяным или на футболе… Или уеду на рыбалку…

      Я спросил с надеждой:

      – А они успеют?

      – Ребята и спят в лаборатории, – ответил он с мягким упреком. – Думаю, за неделю все сделают. И повторим. Мы не дадим тебе отбросить копыта! Кто же будет бегать за кофе?

      Дверь открылась, Лазаренко вошел на цыпочках и воровато огляделся.

      – Только поменьше болтайте, – сказал он свистящим шепотом. – Это и противозаконно, и даже… аморально.

      Медведев громко хрюкнул, вытаращил глаза.

      – Чего? Какая-такая мораль? Па-а-адумаешь… Лет через десять о ней