Черная дыра или Воспоминания, которые нельзя назвать хорошими. Алексей Лукьянов

даже российскую классику, которая всегда мне казалась очень скучной и к которой я не испытывал особого интереса.

      Чем дальше я погружаюсь в воспоминания, тем тревожней мне от них становится. Чувствую, что есть что-то в моих воспоминаниях нехорошее… Но что? Этого я пока не знаю.

* * *

      Было лето и темнело поздно.

      Помню, как в окно кто-то кинул камень и громко меня позвал. Я выглянул со второго этажа.

      «Идешь?» – спросил парень – кажется, это был кто-то из моих друзей. Признаться, я и забыл, куда должен был с ним пойти.

      «Куда?» – спрашиваю шёпотом, чтобы не разбудить брата.

      «Ты что, дурак? Кататься!» – в отличие от меня друг не старался говорить тихо, и я переживал, что брат проснется. Тогда моему плану конец!

      «Тшшш! – прикладываю к губам палец. – Я совсем забыл!»

      «Выходи, давай!» – парень под окном делает вид, что теряет терпение. Хотя, возможно, так оно на самом деле и есть.

      «Не могу!» – отвечаю ему я и с радостью закрыл бы поскорей окно.

      Он опять назвал меня дураком и спросил, что же так сильно мешает мне выйти на улицу и покататься с друзьями на машине, как и договаривались.

      Саня, так, кажется, зовут моего друга… Точно! Иногда он берет у своего отца машину, чтобы вчетвером мы могли съездить в город, познакомиться с какими-нибудь девчонками и покататься по яркой, освещенной разноцветными огнями Москве. И порой все это нравилось даже мне! Очень нравилось! Но «берет у отца машину» – это мягко сказано! На самом деле, Саня садится в тачку без его разрешения. Еще ни разу Сане не влетело за такую самодеятельность, но это лишь потому, что его отец до сих пор ни о чем не догадался.

      «Родители уехали. Я один с братом» – неуверенно говорю я.

      «Ты что, опять в поле со своей трубой собрался?» – не верит в мои слова друг.

      «Нет! Какое поле! – возражаю я. – Просто не могу оставить брата одного дома» – говорю все это я так неубедительно, что, кажется, не верю сам в свои слова.

      Саня назвал меня Витьком. Так вот, значит, как меня зовут.

      «Да брось ты свои наблюдения за звездами! Поехали, покатаемся! А? Там таких девчонок понацепляем, что забудешь не то, что про звезды – про то, на какой планете живешь, забудешь!»

      Я говорю Сане «нет».

      «Ну ты даешь! – машет он на меня рукой. – Обещаю, что все мы потеряем сегодня девственность, а вот тебе это не светит еще много световых лет!»

      «А почему ты думаешь, что я ее еще не потерял?…»

      «Кого? Девственность? Да ты меня не смеши! Мы ведь руки в расчет не принимаем!»

      На его слова я не обращаю внимания и делаю вид, что мне смешно от него все это слышать, хотя на самом деле то, что он говорит, мне безразлично, ведь он прав: я собираюсь в поле вместе со своим телескопом. Поэтому и боюсь так сильно, что проснется брат. Лишние неприятности мне сейчас ни к чему, ведь родители не простят, если что-то он натворит в мое отсутствие или, не дай бог, с братом что-то случится.

      Саня