Осколки. Джал Халгаев

глаза и отнекиваться.

      – Кстати, – вновь подала я голос, не поднимая головы от пола и продолжая соскребать с половиц оставшиеся крупицы белой соли, – а за что его взяли? Проводника?

      Марта махнула рукой.

      – Держатель опять чего-то там напридумывал, – ответила она. – Кажется, из-за какой-то твари погибла то ли его сестра, то ли любовница, и он как всегда решил все скинуть на проводников. Сама-то не слышала, что ли?

      Я качнула головой.

      – В общем, теперь любой, кто встретит одного из этих проходимцев, обязан доложить все стражам, а там уже по накатанной.

      – В смысле?

      – Сначала в темницу, а потом на плаху, – отрезала она и вернулась к своему излюбленному занятию.

      Я закусила губу. Неужели все так просто? Раз один из них провинился, обязательно ли из-за этого наказывать десятки других? Ведь это столько жертв! Ладно, сами проводники, но еще и люди, которых они могли спасти, невинные души, в конце-то концов! Хотя вон, в Тарантуре такой закон еще в прошлом году приняли, и ничего, живут, вроде как.

      Я вздохнула. Власть – странная штука…

      Внезапно к нам громко постучали.

      Мы втроем замерли и молча уставились на сотрясающуюся как от порывов штормового ветра дверь.

      Марта стала подниматься со стула, но отец положил на ее плечо руку и отрицательно покачал головой. Он прошептал:

      – Наверх, обе. Быстро!

      – Папа, что, черт возьми…

      – Тьфу, Ольха, когда-нибудь ты меня будешь слушать?

      Я нахмурилась: с чего это вдруг такой интерес к моей персоне? Но спорить не стала.

      – Пошли, – Марта взяла меня под руку и повела к лестнице на второй этаж.

      Мы поднялись по ступенькам. Марта хотела увести меня в их спальню, но я упрямо остановилась и мотнула головой, припав боком к углу и нервно сжимая пальцами шероховатые деревянные перила.

      – Да что же с вами сегодня творится?

      Дверь оглушительно хлопнула. Я услышала топот тяжелых сапог по полу и тихий возмущенный голос отца, но я так и не услышала, о чем он говорил.

      – Прости…

      Мои брови взлетели вверх. Я ослышалась, или Марта извинялась? Передо мной?!

      Она вздохнула. Она подошла ближе, ее рука мягко легла на мое плечо, и мне вдруг стало до чертиков страшно, что даже волосы на загривке встали дыбом, а коленки сами собой подогнулись.

      – Надо было все рассказать, Ольха, – от волнения делая ударение на первый слог, прошептала она. – Все-таки мы тебе не чужие. Да, между нами были разногласия, я не буду спорить, но Людвиг тебя любит и…

      – Замолчи! Заткнись!

      Марта вздрогнула и отпрянула.

      Я дрожащими пальцами прикоснулась к обрезанным растрепанным локонам и провела ладонью по своим волосам.

      – И давно вы… – я сглотнула, стараясь сдержать слезы. – Давно вы знаете?

      – С прошлого месяца, – честно ответила Марта. – Людвиг отказался продавать Гансу стилет, и он, в общем, проболтался. Сначала мы думали, что он врет, но потом спросили кое-кого, и те подтвердили. Святая Райна, Ольха, такое не скрывают! Но я до