Мемуары папы Муми-тролля. Туве Янссон

прекрасным произведением, поднимавшимся на рисунке с непостижимой быстротой. Должно быть, тут проявились мои врожденные способности, а также талант, рассудительность и самокритичность. Но так как никогда не следует хвалить то, что создано тобою, я просто дал вам описание этого дома.

      Внезапно мне стало холодно. Тень от папоротников росла, росла и мало-помалу накрыла весь лес; вечерело.

      От усталости и голода у меня закружилась голова, и я только и думал о Ежихиной мисочке для простокваши. К тому же у нее дома могла случайно заваляться краска, которой можно будет позолотить купол в виде луковицы на крыше будущего дома муми-троллей, и, устало передвигая одеревеневшие ноги, я побрел по темнеющему лесу.

      Ежиха мыла посуду.

      – Подумать только! – воскликнула она при виде меня. – Он снова здесь! Только ни слова о хемулях!

      Махнув лапкой, я ответил:

      – Хемули, любезная фру, для меня теперь – ничто! Я построил дом! Скромный двухэтажный дом! Я очень счастлив, но очень устал, а прежде всего – ужасно голоден! Я привык есть в пять часов. И мне надо бы немного золотой краски для луковицы на…

      – Вот оно что! Золотой краски! – с кислой миной перебила меня Ежиха. – Ты явился как раз, когда я мою посуду. Свежая простокваша еще не готова, а вчерашнюю я съела.

      – Ну и ладно, – ответил я. – Одной мисочкой простокваши больше, одной меньше – не так уж важно для искателя приключений. Но я прошу вас, любезная фру, оставьте посуду и взгляните на мой новый дом!

      Ежиха подозрительно посмотрела на меня, вздохнула и вытерла лапки полотенцем.

      – Так и быть, – сказала она. – Придется потом снова воду подогревать. Где этот дом? Далеко отсюда?

      Я пошел вперед, но всю дорогу от внезапно охватившего меня дурного предчувствия у меня дрожали ноги.

      – Ну-у? – спросила Ежиха, когда мы приблизились к ручью.

      – Любезная фру, – осторожно начал я, показывая на дом, который начертил на песке. – Вот таким я представляю его себе… Перила веранды опираются на столбики с узором в виде сосновых шишек. То есть, если вы, фру, одолжите мне лобзик…

      Я был совершенно сбит с толку.

      Дорогой читатель, вы поймете, я так вжился в мечту об этом доме, что уверился, будто он в самом деле уже построен! Это, конечно, свидетельствует о богатстве моей фантазии – необычайной особенности, которая в будущем отметит мою жизнь и жизнь моих близких.

      Ежиха долго смотрела на меня; потом наконец что-то пробормотала (к счастью, слов я не разобрал) и отправилась восвояси – домывать посуду.

      Я залез в ручей и, ни о чем не думая, побрел в прохладной воде. Ручей тек причудливо и неспешно, как обычно текут ручьи. Местами он был такой мелкий и прозрачный, что на дне его просматривался каждый камешек, а когда углублялся, становился темнее и спокойнее. Яркое багровое солнце стояло низко на горизонте, его лучи, просвечивавшие среди сосновых стволов, били мне прямо в глаза, и я, ослепленный,