Собаки моей жизни (сборник). Игорь Головко

в ласке ладонь. Всё-всё животные понимают. Только сказать ничего не могут. И в этом вся проблема.

      Она оказалась хорошей, заботливой мамой и отчётливо переживала, когда мне настало время поблагодарить приветливых хозяев за гостеприимство. Жизнь сложилась так, что не посещал их лет восемь, а когда выдался случай заехать, заранее волновался: узнает ли? Зря сомневался в собачьей памяти. Ещё за дверью, лишь нажал кнопку звонка, услышал вместо серьёзного лая и рыка визг восторга. Марта не только узнала меня, но и сделала это через закрытую дверь и, лишь вошёл, несмотря на свой пожилой для собаки возраст, подпрыгивала, плача от радости встречи, пытаясь вымыть самым тщательным образом моё мокрое от таявших снежинок или, может, слёз лицо.

      Рами. Малый пудель

      О, тётя Лера! Как сильно она повлияла на мою жизнь. И даже, в каком-то смысле, на выбор жён. Они обе – милые женщины – до безумия любили этих пачкающих, лающих и рычащих, порой кусающих, создающих массу жизненных неудобств, замечательных созданий. С женщиной, не понимающей этой радости, я вряд ли связал себя узами Гименея. Наши предпочтения определяются «на генетическом» уровне. А мы наивно полагаем, что делаем что-то сами. Внезапно узнал, что нами правят не только гены, а и микробы, своевольно проживающие во всех частях человеческого организма. Учёные уверяют, что эти малютки требуют для себя от дающего им жизнь, являющегося их Вселенной вашего организма, сообразно своим вкусовым предпочтениям, то или иное питание. И мы, как рабы, начинаем желать есть тот или иной продукт, думая, что это нам хочется. Ха-ха!

      Конечно, если вернуться к генам, мы можем противиться предначертанному, выбирая попутчика по уму, то есть какому-то расчёту, а не по чувству, которое люди обозвали термином «любовь». И в этом случае, проявив, так сказать, волю, делаем ошибку, за которую предстоит ещё заплатить по полной. Имеется в виду «мере». Поэтому, когда умер мой любимый дядя, муж уже не раз упомянутой тёти Леры, она попросила меня со второй женой, которая до сих пор настаивает на термине «окончательной» – и мне кажется, что она права, – пожить с нею некоторое время и заодно помочь с выгулом её собаки. Да и вообще, она не привыкла жить одна. Шесть человеко-браков – тому весомое подтверждение. Хорошо ещё, что тётины собачьи предпочтения в очередной раз поменялись, а то бы мог в её доме оказаться боксёр или доберман, овчарка или русская борзая. Всё это было, было…

      Но с возрастом рассудок взял верх над эмоциями, и тётя купила себе, как потом оказалось, скорее дяде, небольшую собачку. Это был огромный малый пудель, ярко-чёрного цвета, с такими же выразительными круглыми внимательными глазами. Для ясности, существует три мне известных разновидности пуделей: королевский, малый и карликовый. «Королевским» был пудель Артемон, питомец Мальвины, подруги деревянного, но очень толкового мальчугана, нашедшего-таки свой, просто золотой, ключик. Малый – тётин. А карликовые – такие маленькие, что их можно спокойно носить за пазухой даже человеку неброских физических