Богатырь. Александр Мазин

спина Сокрушителя, а вот вторую Богуслав увидел очень хорошо. И восхитился. Скоростью и точностью. Два – в печень, три – в почку. Будь у синдца нож – каждый был бы смертельным. Но от рук, даже рук, отличающихся крепостью дерева, живая броня Сокрушителя защитила. Она бы защитила и от крепкого удара дубинкой. Здоровяк остался жив. Но ему было больно. Очень больно.

      Сокрушитель зарычал и перешел в непрерывную атаку. Теперь синдец напомнил Богуславу охотничьего пса, на которого насел медведь. Пса, который прыгает в опасной близости от мощных лап и раззявленной пасти, но лесному хозяину никак не дается. Кажется, вот-вот – и полетит, визжа, с переломанным хребтом…

      Зрители сходили с ума, вопили, поддерживая своего борца, которому, казалось, до победы совсем чуть-чуть…

      И даже Богуслав не сразу понял, что синдец играет с противником. Что он сознательно вертится в опасной близости. И ничто ему не угрожает. Он был – как клинок матерого гридня против пылкого отрока. Гридня, который чувствует любое движение молодого, легко избегает его меча и более того – сам направляет клинок отрока в нужную сторону да так, что тот и не подозревает, что его ведут.

      Синдец развлекался. А может, развлекал зрителей? Иногда он позволял здоровяку притиснуть себя почти к самому барьеру… Пожертвовал вторым рукавом… Он играл. И даже двигался медленнее противника. Зачем, если знаешь заранее, что тот будет делать.

      Так продолжалось несколько минут[7], потом Сокрушитель запыхался. И тогда синдец его убил.

      Красиво. Подпрыгнул на полсажени и ударил здоровяка снизу в нос. И тот умер. Сразу.

      Синдца привели к Богуславу сразу после боя. Шамсаддин подсуетился.

      – Как тебя зовут? – спросил Богуслав.

      – Рами.

      По-арабски это означало «стрелок». Если только имя было арабским.

      – Ты ведь мог убить его сразу, Рами. Почему ты этого не сделал?

      – Ты заметил, – кивнул синдец. – Ты воин, да? Откуда ты родом?

      Шамсаддин шикнул на синдца: будь вежливее, когда говоришь с таким важным человеком, другом самого калифа.

      Ни рус, ни синдец не обратили на окрик внимания.

      – Я хочу тебя нанять, – сказал Богуслав.

      – У меня есть деньги, – отозвался Рами, похлопав по мешочку с призовыми дирхемами.

      – Это значит «нет»?

      – Это значит – что-то еще, кроме денег.

      Богуславу нравилось, как держится собеседник. Вот он стоит – в рваной одежде, истрепанных сандалиях, совсем нищий, если не считать приза. Чтобы добыть на пропитание, ему пришлось драться и рисковать жизнью…

      Хотя нет, это преувеличение. Жизнью он не рисковал. Но всё равно синдец был – никто. А Богуслав знал, какое впечатление производит. Ему, чужеземцу, теперь даже мытники у ворот кланяются первыми. Причем еще до предъявления верительных грамот.

      Синдец кланяться не собирался.

      «Может, взять его с собой? – подумал Богуслав. – Такой боец никогда не будет лишним».

      – Что,

7

Чтоб меня не обвинили в анахронизме: термин «минута» появился еще в Древнем Риме как малая часть часа. Собственно, она и означает «малость».