Два мига для тебя. Кэтрин Полански

или еще какой-нибудь кусок материи, но, не найдя оного, недолго думая, с трудом оторвала кусок от своей нижней юбки. Смочив этот лоскут водой, она отерла Иэну лоб и щеки, не трогая маску. Это вряд ли принесло много пользы, но Дарина не могла сидеть, ничего не делая. Она попробовала снова позвать на помощь, но, как и в первый раз, никто не откликнулся.

      «Либо этот загородный домик величиной с Вестминстер, – раздраженно подумала она, – либо прислуга здесь сплошь глухая. Разве непонятно, что нужно всегда быть поблизости, если хозяин болен?»

      Иэн, кажется, начинал понемногу приходить в себя. Его уже не трясло, как в лихорадке, и судорожно стиснутые кулаки разжались. Он открыл рот и дышал тяжело, прерывисто, как рыба, выброшенная на песок. Дарина даже отпрянула, когда он застонал, потянулся к лицу и стиснул руками голову, будто стремясь ее раздавить.

      – Тихо… тихо, – она попыталась успокоить его. – Все хорошо, все уже кончилось. Тихо.

      Иэн открыл глаза, дико сверкнувшие в прорезях маски.

      – Кто вы? – прерывистым шепотом спросил он.

      Дарина опешила.

      – Я… разве ты не помнишь меня? – нужно было срочно заставить его успокоиться. – Я Дарина. Дара. Лежи спокойно.

      – Я не знаю вас, – он дернулся, словно стремясь отодвинуться от нее подальше. – Кто вы? Кто я? – он выглядел совершенно ошарашенным.

      – Ты – это ты, Иэн, – Дарина силой уложила его обратно, так как он пытался приподняться. – Лежи!

      – Я… Господи… – он со стоном упал обратно. – Господи… – он закрыл лицо руками.

      Дарина поспешно налила еще воды в бокал и приподняла Иэну голову:

      – Пей.

      На сей раз он не сопротивлялся: покорно выпил воду и снова положил голову на колени девушке.

      – Господи… – простонал он, дотянулся до щеки Дарины и погладил ее. – Прости меня, прости… Когда такое бывает, я не соображаю, что говорю… Я в последнее время вообще слабо соображаю…

      – Не извиняйся, – отрезала она. – И помолчи немного, тебе наверняка вредно разговаривать.

      Он махнул рукой, как бы отбрасывая все запреты.

      – Извини, я не хотел бы, чтобы ты это видела.

      – Но я это видела. И что теперь?

      Он попытался пожать плечами.

      – Лучше забудь. Это зрелище, я полагаю, не из приятных.

      – Даже наркотики не спасают, да?

      – Если бы не они, было бы гораздо хуже.

      Ага, теперь он уже не утверждает, что пил безобидную настойку из трав. Что ж, уже прогресс. Возможно, ей удастся…

      Ничего тебе не удастся, одернула она себя. У тебя есть всего ночь. Разве можно спасти его за ночь?

      Никто не мешает попытаться, ответила она внутреннему голосу. А еще лучше – сделать.

      Она помогла Иэну подняться и добраться до кровати, на которую он рухнул как подкошенный. Она стащила с него сапоги и, недолго думая, прилегла рядом, положив руку ему под голову. Он сказал, что знает, что такое ад… Сейчас его слова