Возвращение Шерлока Холмса (сборник). Артур Конан Дойл

вздрогнул от удивления. Как ни привык я к необычайным способностям Холмса, это внезапное вторжение в мои мысли было совершенно необъяснимым.

      – Как, черт возьми, вы об этом узнали? – спросил я.

      Он повернулся на стуле, держа в руке дымящуюся пробирку, и его глубоко сидящие глаза удовлетворенно заблестели.

      – Признайтесь, Уотсон, что вы совершенно сбиты с толку, – сказал он.

      – Признаюсь.

      – Мне следовало бы заставить вас написать об этом на листочке бумаги и подписаться.

      – Почему?

      – Потому что через пять минут вы скажете, что все это необычайно просто.

      – Уверен, что не скажу.

      – Видите ли, дорогой мой Уотсон… – Он укрепил пробирку на штативе и принялся читать мне лекцию с видом профессора, обращающегося к аудитории. – Не так уж трудно построить серию выводов, в которой каждый последующий простейшим образом вытекает из предыдущего. Если после этого удалить все средние звенья и сообщить слушателю только первое звено и последнее, они произведут ошеломляющее, хотя и ложное впечатление. Взглянув на впадинку между большим и указательным пальцами вашей левой руки, мне было совсем нетрудно заключить, что вы не собираетесь вкладывать свой небольшой капитал в золотые россыпи.

      – Но я не вижу никакой связи между этими двумя обстоятельствами!

      – Охотно верю. Однако я вам в несколько минут докажу, что такая связь существует. Вот опущенные звенья этой простейшей цепи: во‑первых, когда вчера вечером мы вернулись из клуба, впадинка между указательным и большим пальцами на вашей левой руке была выпачкана мелом; во‑вторых, всякий раз, когда вы играете на бильярде, вы натираете эту впадинку мелом, чтобы кий скользил у вас в руке; в‑третьих, вы играете на бильярде только с Сэрстоном; в‑четвертых, месяц назад вы мне сказали, что Сэрстон предложил вам приобрести совместно с ним южноафриканские ценные бумаги, которые поступят в продажу через месяц; в‑пятых, ваша чековая книжка заперта в ящике моего письменного стола, и вы не попросили у меня ключа; в‑шестых, вы не собираетесь вкладывать свои деньги в южноафриканские бумаги.

      – До чего просто! – воскликнул я.

      – Конечно, – сказал он, слегка уязвленный, – всякая задача оказывается очень простой после того, как вам ее растолкуют. А вот вам задача, еще не решенная. Посмотрим, друг Уотсон, как вам удастся с ней справиться.

      Он взял со стола листок бумаги, подал его мне и вернулся к своим опытам.

      Я с изумлением увидел, что на листке начерчены какие-то бессмысленные иероглифы.

      – Позвольте, Холмс, да ведь это рисовал ребенок! – воскликнул я.

      – Вы так думаете?

      – Что же это может быть?

      – Мистер Хилтон Кьюбитт из Ридлинг-Торп-Мэнора в Норфолке как раз и хотел бы знать, что это может быть. Этот маленький ребус он послал нам с первой почтой, а сам выехал сюда ближайшим поездом. Слышите звонок, Уотсон? Это, вероятно, он.

      На лестнице раздались тяжелые шаги, и через минуту к нам вошел высокий, румяный, чисто выбритый