Сталин и «русский вопрос» в политической истории Советского Союза. 1931–1953 гг.. Владимир Кузнечевский

который он, вместе с Орджоникидзе и Дзержинским, учинил с руководством грузинского ЦК.

      Именно в этот момент представитель ЦК КП Грузии Б. Мдивани пишет кому-то в Грузии совершенно конфиденциальную записку:

      «Я очень жалею, что не могу лично доложить о прениях по этому вопросу, но одно то интересно, что прения продолжались целых 3 часа – это нечто чудовищное на Пленумах, где вопросы решаются с кинематографической быстротой. Прения показали, что известная часть ЦК прямо отрицает существование национального вопроса и целиком заражена великодержавническими тенденциями, но эта часть получила такую оплеуху, что не скоро решится снова вернуться из норы, куда ее загнал Ленин.

      …Смотри не теряй письма, я его выпросил у Каменева… Сначала (без Ленина) нас били по-держимордовски, высмеивая нас, а затем, когда вмешался Ленин, после нашего с ним свидания и подробной информации, дело повернулось в сторону коммунистического разума… По вопросу о взаимоотношениях принят добровольный союз на началах равноправия, и в результате всего этого удушливая атмосфера против нас рассеялась, напротив, в пленуме ЦК нападению подверглись великодержавники – так и говорили Бухарин, Зиновьев, Каменев и другие. Проект принадлежит, конечно, Ленину, но он внесен от имени Сталина, Орджоникидзе и др., которые сразу изменили фронт»[11].

      Буду Мдивани верно ссылался на упомянутые в записке фамилии.

      Г. Зиновьев на этом же партийном съезде, выступая в прениях по докладу Сталина, бил тревогу по поводу того, что не только в стране, но и в партии как на дрожжах растет великодержавный русский шовинизм, «который имеет самое опасное значение, так как имеет за собой 300 лет монархии и империалистическую политику». Еще дальше пошел Бухарин, который, зная о личном конфликте между Лениным и Сталиным, издевательски поиронизировал над генсеком: «Я понимаю, когда наш дорогой друг товарищ Коба, Сталин, не так остро выступает против русского шовинизма», потому что он как грузин должен выступать «против грузинского шовинизма».

      В отличие от всей этой хоть и недружной в отношениях друг с другом, но дружной в ненависти к русской нации[12] команды Сталин в этот момент видел и понимал, что после окончания Гражданской войны русская человеческая масса начинает отходить от угара классовых битв и возвращаться к осознанию своей национальной принадлежности. Это стало проявляться в создании критических в отношении большевиков пословиц, поговорок, народных песенных куплетов. Особенно остро это стало проявляться в творчестве вышедших из народа крестьянских поэтов. В 1926 году С. Есенин, протестуя против тысяч беспризорников, снующих между советскими республиками, пишет, что ведь в них, может быть, остаются нераскрытыми прекраснейшие поэты и политики. В них даже Троцкий //Ленин и Бухарин. //Не потому ли моей грустью //Веет стих, //Глядя па их //Невымытые хари».

      В это же время появляется стихотворение уроженца пензенской крестьянской глубинки Павла

11

Цит. по: Сахаров В.А. «Политическое завещание» Ленина: реальность истории и мифы политики. М.: Изд-во Моек, ун-та, 2003. С. 241.

12

В 1980 г. известный еврейский публицист и историк Мэлик Самуилович Агурский в монографии «Идеология национал-большевизма» назвал Н. Бухарина «злейшим врагом всего русского».