Воскресшие боги (Леонардо да Винчи). Дмитрий Мережковский

веснушками. Это был ученик Леонардо – Марко д’Оджоне.

      Он бранился, бил и тащил за ухо худенького мальчика лет десяти.

      – Да пошлет тебе Господь злую Пасху, негодяй! Пятки я тебе сквозь глотку пропущу, мерзавец!

      – За что ты его, Марко? – спросил Леонардо.

      – Помилуйте, мессер! Две серебряные пряжки стибрил, флоринов десять каждая. Одну успел заложить и деньги в кости проиграл, другую зашил себе в платье, за подкладку – я там и нашел. Как следует хотел оттаскать за вихры, а он мне же руку до крови укусил, чертенок!

      И с новой яростью схватил мальчика за волосы.

      Леонардо заступился и отнял у него ребенка. Тогда Марко выхватил из кармана связку ключей – он исполнял должность ключника в доме – и крикнул:

      – Вот ключи, мессере! С меня довольно! С негодяями и ворами в одном доме я не живу. Или я, или он!

      – Ну, успокойся, Марко, успокойся… Я накажу его, как следует.

      Из двери мастерской выглядывали подмастерья. Между ними протеснилась толстая женщина – стряпуха Матурина. Только что вернулась она с рынка и держала в руке корзину с луком, рыбою, алыми жирными баклажанами и волокнистыми фэнокки. Увидев маленького преступника, замахала руками и затараторила – точно сухой горох посыпался из дырявого мешка.

      Говорил и Чезаре, выражая удивление, что Леонардо терпит в доме этого «язычника», ибо нет такой бесцельной и жестокой шалости, на которую не способен Джакопо: камнем перешиб намедни ногу больному старому Фаджано, дворовому псу, разорил гнездо ласточек над конюшнею, и все знают, что его любимая забава – обрывать бабочкам крылья, любуясь их мучениями.

      Джакопо не отходил от учителя, посматривая на врагов исподлобья, как затравленный волчонок. Красивое бледное лицо его было неподвижно. Он не плакал, но, встречая взгляд Леонардо, злые глаза выражали робкую мольбу.

      Матурина вопила, требуя, чтобы выпороли, наконец, этого бесенка: иначе он всем на шею сядет, и житья от него не будет.

      – Тише, тише! Замолчите, ради Бога, – произнес Леонардо, и на лице его появилось выражение странного малодушия, беспомощной слабости перед семейным бунтом.

      Чезаре смеялся и шептал, злорадствуя.

      – Смотреть тошно! Мямля! С мальчишкой справиться не может…

      Когда наконец все накричались вдоволь и мало-помалу разошлись, Леонардо подозвал Бельтраффио, сказал ему ласково:

      – Джованни, ты еще не видел Тайной Вечери. Я туда иду. Хочешь со мной?

      Ученик покраснел от радости.

      V

      Они вышли на маленький двор. Посередине был колодец. Леонардо умылся. Несмотря на две бессонные ночи, он чувствовал себя свежим и бодрым.

      День был туманный, безветренный, с бледным, точно подводным, светом; такие дни художник любил для работы.

      Пока они стояли у колодца, подошел Джакопо. В руках держал он самодельную коробочку из древесной коры.

      – Мессере Леонардо, – произнес мальчик боязливо, – вот для вас…

      Он осторожно приподнял крышку: на дне коробки был громадный паук.

      – Едва