Месть пожирает звезды. Владислав Выставной

спасти собственную шкуру? Отвечайте – вы знали о готовящемся взрыве?!

      Линии на мониторе «полиграфа» прыгали, как безумные. Энрико задыхался от собственного бессилия.

      Он не мог… Он не хотел впутывать в эту грязь Агнессу…

      Да пусть все летит к чертям! Пусть его расстреляют к такой-то матери. Ничего он про нее не скажет…

      Техник молча передал полковнику листок распечатки.

      Аугусто, просматривая его, едва заметно улыбнулся…

      – Ну, да, ну, да. Я так и думал. Здесь, конечно же, замешана дама. Ладно, раз уж вы молчите, сержант, я сам вам все расскажу.

      Конечно же, вы никакой не предатель. Вы просто доверчивый идиот в звании сержанта, что в данной ситуации, учитывая наступившие последствия, в общем-то, одно и то же.

      Наблюдатели показали, что видели вас, сержант, в компании одной юной особы, а именно – сотрудницы печально известного развлекательного учреждения. Именно она уберегла вас от гибели, задержав где-то допоздна и не позволив вам присутствовать при массовом расстреле ваших товарищей. Спрашивается – зачем? Зачем ей понадобилась ваша жизнь?

      То, что она являлась участником диверсионной группы и знала о предстоящей акции, не вызывает сомнения. Иначе она не смогла бы настолько бесследно исчезнуть вместе с остальными «циркачами».

      Поэтому она, несомненно, использовала вас. Но каким образом? Вы будете отвечать, или применим форсированные методы?..

      …Энрико уже не слышал полковника. В его голове звенели страшные слова – «она использовала меня, просто использовала…» Сердце бешено забилось.

      – Нет… – прошептал Энрико, – нет…

      – Что – нет?

      Энрико не ответил. В его душе зарождались страшные процессы. Только теперь он осознал, что влюбился в эту совершенно незнакомую ему Агнессу, как полнейший кретин. И слова полковника не только не разрушили любовь – они только усилили чувство невероятной тоски и безнадежности. Одновременно там же, в сердце, зарождались крупицы жгучей, лютой ненависти…

      Полковник посмотрел на техника. Тот отрицательно покачал головой. Полковник удивленно хмыкнул и встал. Он подошел к монитору, взглянул на показатели, потом на бледного и перекошенного Энрико.

      – Ладно, сержант, – сказал он, – Я не буду применять к тебе форсированные методы…

      Полковник прошелся по кабинету, раскрыл портсигар, снова закрыл. И небрежно, через плечо, бросил:

      – Тебя просто расстреляют. По самому обыкновенному заочному приговору военно-полевого суда.

      Никакого суда не было.

      Энрико просто вывели во двор экзекуторской, где ждала комиссия из трех офицеров, включая полковника Аугусто, и взвод пехотинцев из похоронной команды.

      Обрюзгший фельдфебель нудно зачитал приговор, в котором промелькнули слова «преступное разгильдяйство», «самоуправство», «предательское отношение к долгу» и тому подобное.

      Энрико смотрел на веселое голубое небо Сахарной Головы, видимое отсюда, словно