Про мою маму и про меня. Елена Исаева

какие-то они все неприкаянные. Настоящие артистки… Одно горение ради искусства.

      Мама вернулась на свой диван.

      Я сходила в этот кружок три раза. На третьем занятии стали распределять роли в «Двенадцати месяцах». И мне вместо Королевы или на худой конец Падчерицы предложили играть…

      – Январь месяц. Братец январь. Да? Ты не возражаешь? – Выражение лица при этом у руководительницы кружка было такое радостное, словно она угадала моё заветное желание и теперь осчастливливает – мол, видишь, какая я добрая – даю тебе роль, о которой ты так мечтала всю жизнь.

      – Это который самый старый? С бородой? – сделала я слабую попытку сопротивления, в воображении уже видя, как выводится на моей театральной карьере жирный крест.

      – Но ведь и ты у нас в кружке по росту выше других, и помудрее, я бы сказала… Эта роль не простая. Ответственная роль. Сложная, интересная. Характерная! Она откроет в тебе самой много нового! Вот увидишь!

      – Но у меня… голос… совсем не грубый… Тонкий совсем…

      – Ничего! Надо уметь перевоплощаться! Будешь работать над собой! Вживаться в роль! Главное – захотеть!

      Я, понятное дело, не захотела.

      – Ну и не расстраивайся! – утешала мама. – Что это ещё за феминизм с раннего детства – самим мужиков играть?! Что это за театр, где ни одного мальчика? Нечего туда ходить!

      – А куда ходить? – Я сдерживалась, чтобы не заплакать.

      – Ну… Вот… Сочинения у тебя хорошо получаются. Может, в литературный кружок? И ездить никуда не надо – прямо в школе. После уроков… Вдруг ты будешь писателем… или там… поэтом…

      – Да ты что! Я же как мучительно долго сочиняю! С поэтами так не бывает. Пушкин в лицее «Руслана и Людмилу» накатал одним махом! А я что?

      – А как же это… Ну, когда ты учебник-то истории на стихи перекладывала… Как там?

      Мама подняла глаза к потолку и, видимо, там прочла:

      Во Франции гремело

      Столетнее сраженье,

      И Франция терпела

      Всё время пораженье!

      Мама посмотрела на меня и констатировала:

      – По-моему, замечательно!

      – Чего тут замечательного? Сплошной учебник истории и никакого жизненного опыта.

      – Нормально! Очень даже грамотно поступаешь! Пока нет опыта – овладевай техникой, шлифуй язык, так сказать, оттачивай мастерство! Зато когда тебе уже будет что сказать – своего – опытного – ты уж как скажешь, так скажешь!

      Любимый твой споткнулся

      И замертво упал!

      Кто рядом был – нагнулся

      И знамя поддержал!

      Но Сарагоса дышит!

      Хотя и вся в огне!

      И ветер НАШ колышет

      Флаг на её стене!

      Не плачь же, Инезилья!

      Будь мужества полна!

      В стране идёт герилья –

      Народная война!

      Надо же, мама запомнила мой стих!

      – Рифмы-то какие! Инезилья – герилья! Евтушенко бы лопнул от зависти!

      – Ты просто меня очень любишь.

      – Было