Валтасар. Падение Вавилона. Михаил Ишков

рабом Мусри, обязавшимся в целости и сохранности доставить хозяйское добро из Сирии в Вавилон. Заверена табличка была личной печатью Навуходоносора, взявшего на себя риск по страховке сделки свободного со своим рабом. Когда это было? Теперь не вспомнить. Рахима даже в жар бросило от невозможности сосчитать месяцы и годы, отделившие его от этого события. Долгая жизнь порой навевает грустные мысли.

      Далее в отдельном отделении сундука были собраны купчие и контракты на приобретение земли, на получение наград и, конечно, самый дорогой для него увесистый глиняный прямоугольник с подвешенной к нему государственной печатью Вавилонии. Это была дарственная на землю, которую Рахим получил за «героическое деяние, совершенное под Каркемишем». Пришлось рассказать и об этом случае.

      Нашлась и табличка с купчей на землю, заверенная его ногтем и ногтем Икишани. Луринду несколько раз прочитала ее. Рахим долго вдумывался в смысл записанного в нем «согласия сына вавилонского Мардук-Икишани, сына Шалам-динини на пользование Рахимом Подставь Спину стеной его дома, как опорой для крыши или террасы».

      Рахим долго рассматривал глиняную табличку. Луринду удивленно глядела на Рахима.

      – Дедушка, давай смотреть дальше. Что интересного в этой купчей?

      Рахим неопределенно повел плечом.

      – Мало ли. Вдруг Икишани решит судиться со мной.

      – На каком основании? – поинтересовалась Луринду.

      – Ну, основание он найдет. Например, он попросит тебя в жены, а я откажу. Тем самым выкажу недружественные чувства, что для хорошо подмазанного судьи будет достаточным основанием для признания иска справедливым.

      Луринду некоторое время непонимающе смотрела на деда, потом ее бросило в краску.

      – Замуж за этого жирного крокодила? Никогда!

      – А твой отец согласен.

      Луринду широко открыла глаза, затем разрыдалась, громко, со всхлипами. С трудом сквозь терзающие сердце звуки до Рахима пробился вопрос.

      – А ты-ы-и?

      Рахим долго молчал, дал внучке проплакаться, успокоиться, попить воды. Потом погладил ее по голове и ответил:

      – Я откажу ему, но ты дай мне слово, что выйдешь замуж за того, кого я выберу для тебя.

      – И я его даже не увижу?

      – Я постараюсь, чтобы ты увидела его, но обещать этого не могу.

      – А это что? – спросила Луринду и достала из сундука, из того же потайного отделения холщовый мешок, в который были уложены пергаментные свитки. Рахим попытался было отобрать мешок, но Луринду успела развязать его и достать один из свитков.

      Она развернула его. Письмо было арамейское. Девушка медленно, вглядываясь в написанное незнакомой рукой, прочитала.

      «А Господь Бог, великий царь, есть истина. Он есть Бог живой и Владыка вечный. От гнева его дрожит земля, и народы не могут выдержать негодования его.

      Так скажу тебе, царь: боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут с земли и из-под небес».

      – Что