Спелый ветер. Анатолий Иващенко

на мысль отвечает,

      то с кем-то бессловно ведёт диалог.

      Блуждающий странник рыбацких причалов

      заплыл в эпилог бесконечных дорог.

      У мазанки – столик уютный со стоном,

      над ним – как бычок из латуни луна.

      Купаются чайки во взгляде бездонном.

      И – ночь. И – цикада. И – бездна без дна…

      «Ледовой фигуры душа нараспашку…»

      Ледовой фигуры душа нараспашку.

      Тепла бы чуть-чуть, но убежища нет.

      Все стали на год ускользающий старше,

      скатился январь по зеркальной тропе.

      Там снежная Баба под маскою пса

      у крепости снежной стоит на часах,

      а здесь – надевают на тело тельняшку,

      ледовой фигуры душа нараспашку…

      Сквозящие тембры всегда динамичны.

      Тепла бы немного, но нет и костра.

      Но, как и всегда, божества ироничны,

      февральского Пугала совесть чиста.

      Сосульки под крышей щетинятся страшно.

      Прочитан в окне приглашения знак.

      Ледовой фигуры душа нараспашку.

      И хочется чудо на ужин позвать…

      «Сирень ли только в этом виновата…»

      Валентине П.

      Сирень ли только в этом виновата —

      исчезли в бездну сумрачные дни,

      гуашь, мазки, и майские раскаты,

      бессвязный лепет, шорохи страниц…?

      Качнулся ворох высушенных роз,

      влетел в окно без спросу чёрный дрозд,

      жирней и ярче – на палитре пятна,

      сирень ли только в этом виновата?

      Пока не надо друга, пары, тени.

      На холст набросок вполз из полусна.

      Бокал вина. Луна. Прозрачный тенор.

      Взлетел вскипевший стебель со стола.

      Болит в душе какая-то утрата.

      Теперь рукой подать до первых гроз…

      Сирень ли только в этом виновата

      иль в память залетевший чёрный дрозд?!

      «Случайность каждая – знаменье…»

      Случайность каждая – знаменье.

      Острее, ярче каждый штрих,

      чувствительней подтекст измены,

      проникновенней каждый стих.

      Скрывает много каждый знак.

      Не знает партитура дна.

      Палитра – крен самосожженья.

      Пятно – акцент, – предвосхищенье.

      Чернила с клюва… Сантименты…

      Просторней: небо забытья,

      коллаж размётанных фрагментов

      и… гениальности изъян!

      Над этим всем – грозы затменье

      и, как молитва, капель стук,

      и каждая деталь – знаменье,

      и значимее каждый звук.

      «Изъяны и изнанки…»

      Изъяны и изнанки

      картонных масок спят.

      Ползут по окнам знаки

      в цветные сны ребят.

      Лиловый огонёк

      окрасил уголок,

      на этом фоне явно

      звучат едва изъяны…

      Пусть всё вот так и будет

      у нас под Новый год —

      подарков детских груды,

      искристый небосвод,

      улыбка