Два императора. Дмитрий Дмитриев

мельника в два окна, крытая соломою и достаточно покосившаяся уже набок.

      Клок земли, на котором стояла мельница, составлял полную собственность старика-мельника Федота; прежде мельница эта, как и все вокруг, принадлежала князю Гарину; Федот был его крепостным, но за какую-то особую услугу князь отпустил Федота на волю и подарил ему мельницу. И вот старик лет двадцать уже владеет ею. Но мужики избегали возить к нему хлеб на помол: суровый и нелюдимый Федот был не в славе; народ говорил, что старик знается с нечистою силою, и считал его колдуном.

      Федот жил на мельнице не один – с ним была еще дочь Глаша, чудная красавица, статная, полная, румяная, с огневыми глазами, с соболиными бровями и с длинною-предлинною, до самых пят косою.

      Она выросла у мельника совершенной дикаркой, почти никуда не показываясь с мельницы. Пробовала было Глаша в праздник ходить на село, но девки и бабы сторонились ее и не принимали в хоровод, парни искоса посматривали и любовались редкой красотою дочки колдуна, но разговаривать с нею боялись. Так и коротала красавица свою невеселую жизнь со стариком-отцом. Глаша все же не скучала.

      Федот мало обращал внимания на дочь и предоставлял ей право жить, как она хочет.

      Глаша, управившись ранним утром с небольшим хозяйством в доме, отправлялась на целый день в лес. Летом она проводила здесь все время, собирая грибы и целебные травы. Не раз она встречалась здесь с чернокудрым Цыгановым; красивый парень прельстил девичье сердце. Глаша полюбила княжеского приемыша глубоко и вся отдалась ему.

      Подойдя к мельнице, Николай пронзительно свистнул. Как бы в ответ на этот свист быстро отворилась дверь хибарки, и красавица Глаша поспешила навстречу молодому парню.

      – Здравствуй, милый! Пришел-таки. Что так поздно? Ждала-ждала…

      – Некогда было – в путь готовился, – сухо ответил Николай.

      – Стало быть, едешь, Николай?

      – Завтра вместе с молодым князем поедем на войну.

      – Зачем тебе ехать?

      – А что же мне тут делать? Надоело мне тут все.

      – И я надоела? – спросила девушка, не умея скрыть тревоги, давно охватившей ее.

      – И ты надоела! – нисколько не смущаясь, ответил Николай.

      – Разлюбил, разлюбил!.. – Глаша горько заплакала.

      – Будет… Помиловались с тобой – и довольно! Слышишь, девка, я другую полюбил.

      – Бесстыжий ты человек, погубитель ты мой!

      – Не сердись на меня, Глаша, не кляни: сам я не рад своей любви. Ведь кого полюбил – и вымолвить страшно. На пагубу себе полюбил… От этой любви я и на войну напросился, авось там шальная пуля или острая сабля прикончат дни мои! – грустно говорил Цыганов.

      – Кого же ты полюбил? Кто разлучница моя, скажи?

      – Не спрашивай. Умру и никому об этом не скажу. Да тебе не все ли равно? Где отец твой? Мне бы его повидать.

      – Дома, спит. Зайди в избу, я разбужу его.

      – Не пойду – душно в избе. Лучше сюда пошли отца.

      – Проститься-то зайдешь? –