Красный ошейник. Жан-Кристоф Руфен

гостинице для коммивояжеров, неподалеку от вокзала. Кровать с медной спинкой скрипела, а полотенца были затерты до дыр. Единственным приятным моментом пребывания здесь был завтрак. Владелица гостиницы – вдова, чей муж погиб на войне, вместе с сестрой держала хозяйство на окраине города. Так что масло, молоко и яйца поступали оттуда. Она сама пекла хлеб и варила домашнее варенье.

      В половине восьмого утра уже чувствовалось, что будет жарко. Следователь позавтракал, устроившись возле открытого окна. Он размышлял о чертовом парне и его собаке. В самом деле, со вчерашнего дня этот тип не выходил у него из головы.

      Накануне пришлось резко прервать допрос. Учитывая свою должность, Лантье не мог позволить, чтобы его оскорбляли. Однако в глубине души он ощущал странную привлекательность этого упрямого парня.

      За нескончаемо долгие годы войны Лантье довелось пережить самые различные чувства. Поначалу он был юным идеалистом, представителем своего класса (семья, несмотря на дворянское «де», принадлежала к буржуазии). Эти люди прежде всего опирались на отечество и, следовательно, на все эти великие понятия: честь, семья, традиции. Лантье полагал, что люди со своими ничтожными частными интересами должны этому подчиняться. Но потом, в окопах, оказавшись бок о бок с этими самыми людьми, он не раз становился на их сторону. Порой он спрашивал себя: не заслуживают ли человеческие страдания большего уважения, чем идеалы, во имя которых люди подвергались лишениям.

      Когда после Перемирия Лантье был назначен военным следователем, то усмотрел в этом счастливое стечение обстоятельств. В судебных инстанциях, должно быть, почувствовали, что он созрел для выполнения этой нелегкой задачи: оберегать армию, защищать интересы нации, вдобавок сознавая слабость человеческой натуры.

      Но этот заключенный был особенным. Морлак как бы раздвоился: с одной стороны, он был героем, защищал нацию и в то же время испытывал к ней отвращение.

      Все утро Лантье бродил по городу. Наконец он устроился в бистро напротив монастырской церкви и привел в порядок заметки, сделанные накануне в тюрьме. Он собирался вновь встретиться с Морлаком лишь во второй половине дня. Следовало дать тому время успокоиться и подумать, хоть Лантье и не верил, что это поможет.

      В полдень, когда зазвонил колокол, на улицах царило полное затишье. Лантье направился обедать на другой конец города, к крытому рынку, где приметил ресторан. Ставни домов были закрыты, чтобы сохранить в комнатах прохладу. Он слышал, как за железными воротами гремит посуда, а из сада доносятся голоса женщин, накрывающих стол для обеденной трапезы.

      В ресторане было пусто, только за дальним столиком сидел старик. Лантье дю Гре поместился на другой край банкетки, ближе к окну. Под высоким потолком красовалась пожелтевшая грязноватая лепнина, повсюду большие зеркала с потрескавшейся амальгамой. Чтобы стало попрохладнее, хозяин развернул полотняный навес над террасой и открыл все, что можно: двери, окна, слуховые оконца. Но жар от кухонной плиты и запах нагретого масла сводили