Мимо тазика. Евгений Лалетин

подписанием грибо-торговых соглашений по разделу сфер влияния на морозильных полках. Паритет восстановился.

      Единственные, кому повезло от лесных боёв, – семейство мухоморов. Их расплодилось такое видимо-невидимое множество, что начинала кружиться голова при взгляде на усыпанную красными шляпками с белыми точками поляну. Особенно остался доволен глава медвежьего клана Михаил Потапыч. Он жрал дары природы с невиданной скоростью, тут же впадая в наркотическое опьянение. Наевшись до чёртиков, косолапый присаживался на первый попавшийся пенёк и плакал горючими слезами, с тоской вспоминая маленькую остроглазую Машу с капустно-повидловыми пирожками:

      – Где ты, красна девица? Ауу!

      Но годы прошли, появилась Настасья Филипповна, потом семеро маленьких медвежат. Машенька возникала в памяти только по случаю переедания мухоморов. Да и сама маленькая пленница уже давно выросла, пирожки печь перестала, устроившись в японский ресторан продавать суши из тухлой рыбы с рисом.

      – Смотри, сколько земель пустует, – выдал Никита, объезжая выбоины на сельской дороге, – я уже вижу стройный ряд будущих фермерских хозяйств. На полях зреет рожь, пшеница, невдалеке слышится мычание коров, идущих на утреннею дойку.

      – Какое мычание? Сколько в пути – ни одной навозной лепёшки не видно. Вот тебе настоящее современное село, одни особняки с кучами мусора вдоль трассы, – заметил Андрей, – даже туалетов с сердечками не видно, а какая была бы романтика. Вон, смотри, местный балбес перед домом козу бутафорную поставил вместе с глиняными гусями. Наверное, просыпаясь, думает: «Я потомственный колхозник, основатель целинных земель». А что? Зато дерьмо вывозить не надо.

      Леденёв вспомнил, как в детстве ездил с родителями в деревню Большое Понюшово за парным молоком. Таким вкусным, что полбанки вкуснейшего напитка мигом исчезало в животе вместе с огромной краюхой свежего хлеба. Рядом стоял белый петух с роскошным красным гребнем, внимательно смотря на городского гостя в коротких шортиках. Рыжий телёнок мокрыми шершавыми ноздрями шарил по детской ладони, выпрашивая остатки хлеба. Высоко подняв головы, гуси предупреждающе издавали звуки «га-гага», что в переводе могло обозначать только одно – не подходи слишком близко. А как чудесно пахло свежескошенным сеном, возле которого резвилась пара дымчатых котят, гоняясь за хвостами друг друга. Стрекотали цикады, пахло клевером, в нагретой придорожной пыли барахтались хулиганистые воробьи. Красота!

      Воробышки купаются в пыли,

      А я на них гляжу глазами детства.

      Старый мой дом, окраина земли,

      Пустое безответное наследство.

      – Впереди сельское кладбище. Возле ограды какой-то циклоп стоит с лопатой, вроде живой, – махнув рукой, перебил воспоминания Сергей, – хорошо, что без косы, не лучшее начало дня.

      – Поворачивай к нему, надеюсь, это не перевозчик мёртвых Харон, – дал указание Следов.

      Серебристая