Великая война. 1914–1918. Джон Киган

воинской обязанности позволяло развернуть только шесть дивизий. Впрочем, эти шесть дивизий, действующие на правом фланге немецкой армии, могли изменить баланс и оттянуть на себя значительные силы немцев. Уилсон продолжал разрабатывать подробный план максимально быстрой и эффективной переброски экспедиционных сил через Ла-Манш при активной поддержке флота, который проведет стремительную операцию и затем сосредоточится на провоцировании немецких кораблей к решительным действиям. Тем не менее британцы проявляли осторожность. Согласие на совместные действия министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей дал только в ноябре 1912-го, а точное место высадки экспедиционного корпуса Уилсон не сообщал французам вплоть до августа 1914 года. «Если у одного из правительств, – заявил, кстати, Грей, – будет веская причина предполагать неспровоцированное нападение третьей державы или нечто угрожающее общему миру, оно обязано незамедлительно обсудить с другим, предпримут ли оба правительства действия по предотвращению агрессии и сохранению мира, и если предпримут, то каковы должны быть совместные меры. Если эти меры предполагают общие действия, необходимо немедленно принять во внимание планы Генеральных штабов и правительствам следует затем решить, как вводить их в действие»[67]. Политика «блестящей изоляции» все еще давала Британии возможность воздерживаться от конкретных обещаний союзнику – несмотря на уменьшающуюся экономическую мощь и растущую силу немецкого флота.

      Разумеется, у владычицы морей был выбор, недоступный континентальным державам, – по своему желанию определять степень участия в войне. Этот вывод Фрэнсиса Бэкона о преимуществе морской державы в ХХ веке был так же справедлив, как и в XV столетии. Францию и Германию, Россию и Австрию не защищали границы из соленой морской воды. Отделенные друг от друга в лучшем случае рекой или горами, а в худшем – просто линией на карте, они были вынуждены обеспечивать свою безопасность с помощью армий. Перед ними вставала дилемма, похожая на ту, с которой столкнулись ядерные сверхдержавы 60 лет спустя. Стратегия первого ракетного удара описывалась формулой: «Используй, или потеряешь». Ракеты, оставшиеся в момент кризиса на старте, могли быть уничтожены первым ударом противника. Армия может быть уничтожена, не успев завершить мобилизацию, но даже успешный призыв без решительного наступления лишит ее тех преимуществ, которые предполагал тщательно разработанный стратегический план. Самой уязвимой в этом отношении была Германия: если ей не удастся перейти в наступление сразу же, как только железнодорожные составы с войсками прибудут в пункты выгрузки, обнаружится неравномерное распределение войск между западом и востоком и, что еще хуже, концентрирование сил против Бельгии. План Шлифена будет раскрыт, и Франция получит время, чтобы отказаться от своего опасного варианта XVII, у России появится повод для вторжения в Восточную Пруссию превосходящими силами, а Австрия столкнется

67

Herrmann. P. 176.