Горячее сердце. Александр Островский

их в сани. Ну, что за удовольствие! На каждую девку дал по золотому. А то вдруг на него хандра нападет: «Не хочу, говорит, пьянствовать, хочу о своих грехах казниться». Позовет духовенство, посадит всех в гостиной по порядку, кругом, на кресла и начнет потчевать; всем в ноги кланяется; потом петь заставит, а сам сидит один посреди комнаты и горькими слезами плачет.

      Гаврило. Что ж ты у него делал?

      Вася. Меня Алистарх позвал. Они теперь эту самую игру-лодку всю по-своему переделали. Лодка настоящая и ездят по пруду кругом острова, а на острову закуска и вина приготовлены, а Алистарх хозяином, одет туркой. Три дня кряду эту игру играли, надоела.

      Подходит Наркис.

      ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

      Те же и Наркис.

      Наркис. Я что ж, я, пожалуй, с вами вместе сяду, нужды нет, что вы мне не компания. (Садится).

      Вася (не обращая на него внимания). Как разбойники раза два кругом острова объедут, и все атаман глядит в трубу подзорную, и вдруг закричит не своим голосом, и сейчас причаливают, и грабить, а хозяин кланяется и всех потчует.

      Наркис. Какие это такие разбойники проявились и откудова? Мне это чтобы сейчас было известно.

      Вася (не слушая). И хозяин говорит по-турецки, итак похоже, вот как быть надо.

      Наркис. Есть тоже, которые разговаривать не хотят, но тоже и бьют их за это довольно порядочно.

      Вася. А одеты все в бархат, настоящий, веницейский.

      Наркис (вынимает красный фуляровый платок, надушенный, и размахивает им). Может, и другой кто одеться-то умеет, так что и купцу в нос бросится.

      Гаврило. Поди ты с своими духами!

      Наркис (показывая перстень). И супиры тоже можем иметь, что, которые купеческие дети есть, так, может, и не видывали. А про разбойников про ваших все узнается, потому прикрывать их не показано.

      Вася. Да, может, ты сам разбойник-то и есть, кто тебя знает!

      Наркис. И за такие слова тоже суд с вашим братом короткий.

      Вася. Я когда в Москве был, «Двумужиицу» видел, так там с лодки прямо так из ружья и стреляют. Уж на что лучше.

      Наркис. Я вот поеду в Москву, я погляжу, я погляжу, так ли ты говоришь.

      Вася. Уж этому актеру трепали, трепали в ладоши, – страсть!

      Наркис. Ты погоди врать-то, вот я погляжу, еще, может, твоя неустойка выдет.

      Вася. А это купец, а не актер, а больше на разбойника похож.

      Наркис (встает). Умного у вас разговору, я вижу, нет, слушать мне нечего. А между прочим, надобно сказать, я сам скоро в купцы выду. (Входит во флигель).

      Гаврило. А ты послушай, какую я песню наладил.

      Вася. Валяй!

      Гаврило (поет с гитарой).

      Ни папаши, ни мамаши,

      Дома нету никого,

      Дома нету никого,

      Полезай, милый, в окно!

      Силан (издали). Тише ты, никак хозяин…

      Курослепов выходит на крыльцо.

      Гаврило