Мистерия-буфф. Владимир Маяковский

      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

      На  зареве  северного  сияния шар земной, упирающийся полюсом в лед пола. По всему  шару лестницами  перекрещиваются  канаты  широт и долгот. Между двух моржей,  подпирающих  мир, эскимос-охотник, уткнувшись пальцем в землю, орет другому, растянувшемуся перед ним у костра.

      Охотник

      Эйе!

      Эйе!

      Рыбак

      Горланит.

                              Дела другого нет —

      пальцем землю тыркать.

      Охотник

      Дырка!

      Рыбак

      Где дырка?

      Охотник

      Течет!

      Рыбак

      Что течет?

      Охотник

      Земля!

      Рыбак (вскакивая, подбегая и засматривая под зажимающий палец)

      О-о-о-о!

      Дело нечистых рук.

      Черт!

                              Пойду предупрежу полярный

      круг.

      Бежит. На него из-за склона мира наскакивает выжимающий рукава немец. Секунду ищет пуговицу и, не найдя, ухватывает шерсть шубы.

      Немец

      Гер эскимос!

      Гер эскимос!

      Страшно спешно!

      Пара минут…

      Рыбак

      Ну?

      Немец

      Так вот – сегодня сижу я это у себя в ресторане

      на Фридрихштрассе.

      В окно солнце

                              так и манит.

      День,

      как буржуй до революции, ясен.

      Публика сидит

      и тихо шейдеманит.

      Суп съев,

      смотрю я на бутылочные эйфели.

      Думаю:

      за какой мне приняться беф?

      Да и приняться мне за беф ли?

                              Смотрю —

      и в горле застрял обед:

      что-то неладное с Аллеей Побед.

      Каменные Гогенцоллерны,

      стоявшие меж ромашками,

      вдруг полетели вверх тормашками.

      Гул.

      На крышу бегу.

      Биясь вокруг трактирного остова,

      безводный прибой,

                              суетне вперебой,

      бежал,

      кварталы захлёстывал.

      Берлин – тревожного моря бред,

      невидимых волн басовые ноты.

      И за,

      и над,

      и под,

      и пред —

      домов дредноуты!

                              И прежде чем мыслью раскинуть мог,

      от Фоша ли это, или от…

      Рыбак

      Скорей!

      Немец

      Я весь

      до ниточки взмок.

      Смотрю —

      все сухо,

      но льется, и льется, и льет.

      И вдруг,

      крушенья Помпеи помпезней, картина

      разверзлась —

                              с корнем

      Берлин был вырван

      и вытоплен в бездне,

      у мира в расплавленном горне.

      Я очнулся на гребне текущих сёл.

      Я весь свой собрал яхт-клубский опыт, —

      и