Не в свои сани не садись. Александр Островский

Комедия в трех действиях

      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

      Максим Федотыч Русаков, богатый купец.

      Авдотья Максимовна, его дочь.

      Арина Федотовна, его сестра, пожилая девушка,

      Селиверст Потапыч Маломальский, содержатель трактира и гостиницы.

      Анна Антоновна, его жена.

      Иван Петрович Бородкин, молодой купец, имеющий мелочную лавочку и погребок.

      Виктор Аркадьич Вихорев, отставной кавалерист.

      Андрей Андреич Баранчевский, чиновник.

      Степан, слуга Вихорева.

      Половой в гостинице.

      Мальчик и девушка (без речей).

      Действие происходит в уездном городе Черемухине.

      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

      Общая комната в гостинице; на задней и по боковым стенам по двери, в левом углу от зрителей стол.

      ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

      Степан сидит за столом и ест селедку на синей сахарной бумаге. Половой стоит подле него с полотенцем на плече.

      Степан. Что ты, братец, смотришь? Незавидное кушанье! Тонкое житье! Третий день вот селедками пробавляюсь, а что в них проку-то, только пьешь да в животе бурчит.

      Половой. Что ваш барин-то, служащий?

      Степан. Да, служили мы с барином-то без году неделю.

      Половой. Что ж так мало-с?

      Степан. Гм! где ему служить! Не то у него на уме, и притом же горд… (Глотает с трудом.) Кто я, да что я! Да другие провинности да шалушки водились, так все к одному пригнали, да и машир на хаус.

      Половой. А имение-то есть у вас?

      Степан. Было большое село, да от жару в кучу свело. Все-то разорено, все-то промотано! То есть поверишь ли ты, друг мой, приехали мы это в деревню – ни кола, ни двора; а хлеб-то на поле, так не глядели б глаза мои: колос от колоса – не слыхать девичьего голоса.

      Половой. А много ль душ-то?

      Степан. У тятеньки-то было полтораста, а у нас только одиннадцать, да я двенадцатый – дворовый. Вот и все.

      Половой. Зачем же ваш барин сюда приехал?

      Степан. Жениться хочет, из себя очень красив… Как женюсь, говорит, на богатой, все дела поправлю.

      Голос за сценой: «Степан!»

      Иду-с. (Завертывает селедку в бумагу и кладет в карман. Уходит.)

      Половой стирает со стола полотенцем. Бородкин и Маломальский входят.

      ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

      Бородкин и Маломальский.

      Бородкин. Теперича которые я вина получил, Селиверст Потапыч, так останетесь довольны, первейшие сорта.

      Маломальский. Молодцы! Соберите чайку… поскорей… лучшего… (Садится за стол.)

      Бородкин. Если вы теперича попробуете, так вы завсегда будете предпочитать брать у меня. А я вам, Селиверст Потапыч, завсегда могу этим делом услужить.

      Половой приносит чай и ставит на стол. Бородкин начинает мыть чашки и разливать.

      Позвольте вас попотчевать бутылочку лисабончику.

      Маломальский. Я, брат, ничего… я выпью.

      Бородкин. Мальчик! Паренек!

      Входит мальчик.

      Сбегай в лавку, скажи приказчику, чтоб отпустил бутылку лисабону лучшего.

      Мальчик уходит. Бородкин разливает чай.

      А ему, Селиверст Потапыч, нет, врет, – не удастся ему замарать меня.

      Маломальский. Теперича, если ты ведешь свой дела правильно и, значит, аккуратно… ну, и никто тебя не может замарать.

      Бородкин. Я, истинно, Селиверст Потапыч, благодарю бога! Как остался я после родителя семнадцати лет, всякое притеснение терпел от родных, и теперича, который капитал от тятеньки остался, я даже мог решиться всего капиталу: все это я перенес равнодушно, и когда я пришел в возраст, как должно – не токма чтобы я промотал, или там как прожил, а сами знаете, имею, может быть, вдвое-с, живу сам по себе, своим умом, и никому уважать не намерен.

      Маломальский. Это ты в правиле… действуешь.

      Бородкин (стучит крышкой чайника). Кипяточку!

      Половой подходит и берет чайник.

      Маломальский. Ты… имеешь свою… правилу…

      Бородкин. Опять, Селиверст Потапыч, за что он меня обижает?

      Маломальский. Он не должон этого…

      Бородкин. Теперича он пущает слух, якобы, то есть, я занимаюсь этим малодушеством – пить. Так это он врет: кто меня видел пьяным!.. Опять хоша б я доподлинно пил, все-таки, стало быть, на свои: что ли, я на его счет буду пить? А все это, главная причина – одна зависть.

      Половой